Через час я был уже на работе. Ребята делали вид, что ничего особенного не произошло, – а может, им и правда не было дела до моих печалей.

«Конечно, – подумал я, – у каждого своя жизнь. Это для меня отъезд Мари – событие вселенского масштаба. А люди вокруг ходят на работу, радуются, печалятся, ссорятся, погибают в авариях, умирают от болезней – мало ли что у кого происходит. Подумаешь, девушка уехала. И куда? В Париж! Тоже мне, трагедия».

Зазвонил телефон.

– Алло, слушаю!

– Француз, тебе надушенный платок с кружевами нужен? Что, неужто еще не все израсходовал? А то ведь ты у нас такой нежный, чувствительный, ранимый, прямо как Арамис из «Трех мушкетеров». Хотя нет, скорее, твой герой – Герасим, друг Муму. Надо мне сегодня же познакомить тебя с одним нежным существом, а может, и с двумя. Как они умеют сострадать! Сам посмотришь: которая из них громче и выразительнее будет рыдать, ту и выберешь. А люди будут говорить: «Смотрите, смотрите, вот идет рыцарь печального образа! Он плачет, не может забыть бессердечную блондинку, которая из социалистического рая улетела в капиталистический ад, где люди, чтобы спастись от голода, кушают симпатичных лягушек, где жестокие капиталисты бьют негров!..»

– Послушай, лирическая душа, – расхохотался я, – рядом с тобой кто-то есть? На публику работаешь? А знаешь, как ни странно, я соскучился по твоей интеллигентной физиономии. Может, встретимся после работы? Да, к твоему сведению, негров бьют в другой загнивающей стране, под названием Америка. Слышал о такой?

– Спасибо, что просветил. Ну, до встречи. И обещай, что плакать не будешь и не испортишь настроение моим подругам.

– Трудная просьба, но постараюсь выполнить.

Рабочий день прошел как обычно. Говорили о делах, о последних назначениях, о спорте, обедали в соседнем кафе, даже погода была солнечной. Как будто и не было Мари, и никто, кроме меня, не заметил ее отсутствия.

Перед уходом позвонил Терезе.

– Здравствуй, сестренка, какие новости? Как доехали? Все нормально? Сообщи мне, как только что-то узнаешь. Постараюсь сегодня-завтра дозвониться Мари. Ты же понимаешь – с работы не могу, домой прихожу поздно, а ведь нужно полдня сидеть и ждать у телефона. Звони мне в любое время, когда удобно, не пропадай. Я тоже тебя найду. Кстати, надо будет мне познакомиться с твоим парнем – как-никак, возможно, будущий родственник…

* * *

В условленном месте Рафы не было. Я прождал около часа, прежде чем друг появился в кафе, и еще издали было заметно, что он напряжен, даже встревожен. Не здороваясь, Рафа уселся рядом, вынул пачку «Кента», сосредоточенно закурил и, глядя в стол, произнес:

– Монстр в городе.

– Да не может быть! Как он может появиться здесь, где все его знают? Что у него на уме?

– Трудно сказать, – пожал плечами Рафа.

– Может, непроверенная информация? Кто его видел, в каких обстоятельствах?

– Ты же знаешь, он неадекватен. Искать логику в его поступках бессмысленно. Монстр верит в колдовство, в возможность наслать на человека порчу. У него возникают маниакальные идеи, поэтому от неожиданных действий с его стороны никто не застрахован. Возможно, он приехал забрать деньги или какие-то вещи, да кто его знает! В последнее время у него связь с молоденькой девушкой со странной внешностью, похожей на монахиню, – по слухам, она дочь известного кларнетиста Гуго. Говорят, что Монстр ее изнасиловал и теперь держит в страхе.

– А нам-то что? Какое он имеет отношение к нам?

– Ну, если ты не забыл, мы посадили его подручного Було и сорвали планы похищения Мари, – мрачно ухмыльнулся Рафа.

– Тогда пусть он нас боится. А то по-твоему получается, что он на нас напал, организовал похищение и нам же еще будет мстить за то, что его планы сорвались!

– Не собираюсь забивать себе голову мотивами. Как считаешь, есть хотя бы один, два, три процента из ста, что он повернет в нашу сторону? Есть? Ну а в таком случае думай. Первый вариант…

– Подожди. Мы ведь даже точно не знаем, что он вернулся.

– Я знаю. Я его чувствую. Мои биотоки кричат об опасности. Я же все-таки охотник, зверя издалека чую.

Я знал, что в последнее время Рафа сильно увлекся охотой и ездой на мотоцикле. Вернее, на охоту он начал ездить еще в школьные годы – вместе с отцом, заядлым охотником, – а впоследствии стал проявлять к этому занятию все больший интерес и существенно пополнил свою и без того многочисленную коллекцию охотничьих ружей, ухаживал за ними, чистил, смазывал. Время от времени Рафа уезжал на мотоцикле в неизвестном направлении и через день-два возвращался похудевшим, обветренным, с исцарапанными лицом и руками. Однажды я согласился поехать с ним в горы, на озеро Айгерлич, расположенное в полусотне километров от Еревана. Оставили мотоцикл в ближайшем селе, переночевали в маленькой палатке и в четыре утра уже были на ногах. Было начало октября, довольно холодно. Берега озера густо заросли камышом, и в поисках куропаток мы с Рафой разминулись. Не увидев ни одной птицы, я от нечего делать начал стрелять в лягушек. Через несколько минут появился Рафа, страшно возмущенный, и обругал меня за то, что своей стрельбой я распугал всю дичь. Мы поссорились и вернулись домой. Это была моя первая и последняя охота.

– Это не твои ребята подъехали на «Волге» и ждут рядом со входом? – спросил я, глядя в окно. – Не пойму, Рафа, что у тебя может быть с ними общего? У них же на рожах написано, что они бандиты.

– Я их много лет знаю. Парни, может, и простые, зато верные, на них можно положиться.

– Смотри, когда-нибудь они попадутся и потянут тебя за собой.

– Это мои проблемы. А вот Монстр – проблема не только моя, но и твоя. Будешь меня искать, звони на работу или Гаяне, криминалистке. Я у нее ночую. О моем местонахождении никому ни слова, даже моей маме.

– По-моему, у тебя какая-то навязчивая идея насчет Монстра.

– А ты, Дав, никогда не представлял себе, как ты избитый, весь в крови стоишь на коленях перед Монстром, страшась заглянуть в его змеиные глаза, и понимаешь, что пощады не будет? Я такой сон видел не раз и хочу освободиться от этого кошмара. Что скажешь?

– Рафа, мы же с тобой прошли курс судебной психиатрии, были на практике в психбольницах, общались с преступниками и невменяемыми, больными людьми. Подумай, ты и вправду зациклился на Монстре. Это, друг мой, болезнь. Или освобождайся от нее самостоятельно, или иди лечись. Ты сам себе отравляешь жизнь, заводишь себя, кипишь ненавистью к этому человеку. Да, я согласен, он жестокий и коварный хищник, но он живет в своем мире, а мы – в своем. За тобой вся сила государства. Ты вооружен, у тебя есть друзья. К тому же, по-моему, ни ты, ни я – не беззащитные школьницы, которых можно запугать, сломать, разбить в пух и прах.

– Француз, признайся: ты сейчас так трезво рассуждаешь, потому что Мари далеко? Ага, молчишь. Я же помню, как ты беспокоился, когда она была здесь.