«Преимущества голодных цен»: карикатура из журнала Harper’s Weekly 1863 года связана с недостатком хинина в Конфедерации и астрономическим ростом цены на это лекарство. «Больной мальчик: «Знаю только одно – хотелось бы мне быть в Дикси». Няня: «И почему же ты, шалун, хочешь быть в Дикси?» Больной мальчик: «Потому что я читал, что там хинин стоит сто пятьдесят долларов за унцию. Если бы я был там, то ты не пихала бы мне в рот эту гадость!» (Library of Congress)

Медики армии Гранта близ Виксберга имели достаточное количество хинина не только для лечения заболевших, но и для профилактики. Все солдаты ежедневно получали профилактические дозы. «Организация госпиталей и медицинского обслуживания были настолько идеальны, что потери оказались гораздо меньше, чем ожидалось, – говорил Грант. – Я уверен, что ни одна армия еще не выходила на поле боя подготовленной так хорошо». Хинина было так много, что его даже выдавали страдающим лихорадкой «пожелтевшим, с запавшими глазами» пленным конфедератам и измученным местным жителям. Во время кампании малярия поразила 15 процентов армии Гранта, поскольку лекарство – в зависимости от дозы, качества и концентрации активного компонента – не было идеальным, да и многие солдаты отказывались принимать горький порошок.

Осажденным конфедератам и гражданским в Виксберге приходилось гораздо хуже. Припасы их иссякали, хинина не было. Им пришлось столкнуться с печальной реальностью, порожденной комарами. «Зловонные, влажные болота, – писал британский военный корреспондент, – оказались опаснее сабли или пули. Без хинина никто не может выжить в условиях такого климата». Блестящий стратегический план Гранта отдал солдат и беспомощных жителей Виксберга на растерзание кровожадным комарам. Обитателям крепости остались лишь «малярия, солонина, никаких овощей, палящее солнце и чуть ли не ядовитая вода». Под прикрытием облаков от залпов пушек Союза в Виксберг летели малярийные комары. Врач армии Конфедерации писал жене: «Это самые огромные, голодные и ненасытные твари. Дай Бог, чтобы тебе никогда не довелось с ними столкнуться!» Комары, которые всего год назад были ангелами-хранителями Виксберга и проклятием армии Союза, теперь стали для крепости демонами смерти. «Ядра противника беспокоят нас, но нам приходится сражаться с другим врагом, – писал из Виксберга врач армии Конфедерации, доктор У. Дж. Уоршем. – Более вражеских ядер нас беспокоят комары, кровососы, как называют их парни».

Через полтора месяца после осады ситуация в Виксберге напоминала Джеймстаун времен Великого голода. Молодой солдат писал родителям, умоляя прислать хоть что-нибудь, потому что другие солдаты схватили его за горло и украли «сапоги, шляпу и 5000 долларов». Жители города и солдаты ели собак, крыс, кожаную обувь и ремни. Говорили даже о случаях каннибализма. После осады в городе уцелело 3000 человек. Чтобы не погибнуть от пушечных ядер, солдаты и гражданские прятались в 500 пещерах, вырытых в глинистых холмах. Солдаты армии Союза презрительно называли эти убежища деревней степных собачек.

Теперь их называли армией пугал. Солдаты Союза сочувствовали противникам, находящимся в жалком положении. Современник писал о «горестном зрелище побежденной, деморализованной армии – людях, находящихся на грани гибели. Бледные, с запавшими глазами, оборванные, босые, окровавленные солдаты еле передвигались».

4 июля Америка праздновала День независимости. Армия генерала Ли двигалась к Геттисбергу. А генерал Грант принял безоговорочную капитуляцию Виксберга. Узнав о победе Гранта, Линкольн воскликнул: «Отец Вод вновь спокойно течет к морю». Как и предсказывал Грант, «падение Конфедерации после падения Виксберга стало неизбежно». Важнейший портовый город перешел в руки северян. Конфедерация была расколота пополам, армия Вирджинии под командованием Ли оказалась отрезанной от скота, лошадей, кукурузы и других припасов, оставшихся западнее Миссисипи. Морская блокада еще сильнее душила и без того обессиленный и голодный Юг. Малярия проникала в вены солдат-южан, а из-за блокады они не имели доступа к хинину. До вечного освобождения порабощенных оставалось совсем немного. В коридорах власти гремело имя победителя Виксберга. Хотя многие политики, в том числе и Линкольн, никогда не встречались с Грантом лично, он быстро стал знаменитостью – в светском обществе Вашингтона только о нем и говорили.

Блестящий военный гений Гранта, отсутствие политических амбиций и склонности к бюрократическому интриганству, неприятие рабства и готовность призывать в армию афроамериканцев – все это делало Гранта потенциальным президентом. Линкольну пришлось иметь дело со множеством неспособных, бесталанных, насквозь фальшивых и политически ангажированных генералов. Он отчаянно искал собственного Роберта Э. Ли еще со времени первого сражения при Булл-Ран. «Линкольн услышал, как Грант говорил, что никогда не взял бы Виксберга без закона об освобождении рабов, – пишет известный автор Рон Чернов в потрясающей биографии 2017 года под простым названием «Грант». – Симпатии Гранта к общим политическим целям войны сыграли важную роль в отношении к нему Вашингтона». Чернов пишет, что после блестящей победы при Виксберге скромный, углубленный в себя солдат, которому исполнился 41 год, был «восходящей звездой на небосводе Линкольна. Он стал прекрасным идеалом генерала, какой всегда жил в душе президента: генералом, который постоянно побеждает врагов, понимая и принимая общие цели войны» – освобождение и мобилизацию рабов Юга.

«Вооружив негров, мы получили могучего союзника, – писал он Линкольну вскоре после падения Виксберга. – Они станут хорошими солдатами. Забрав их у противника, мы ослабим его в той же степени, в какой усилим себя. Я решительно выступаю за такую политику». Военные и личные взгляды Гранта вполне гармонировали со взглядами Линкольна. Оба лидера прекрасно понимали друг друга. Их союз, основанный на полном доверии, изменил судьбы войны и всей страны.

В марте 1864 года Линкольн сделал Гранта генерал-лейтенантом – прежде такой ранг был только у Джорджа Вашингтона. «Президент… который был на восемь дюймов выше, – вспоминал официальную церемонию адъютант Гранта, Хорас Портер, – смотрел на своего гостя сверху вниз с сияющей улыбкой». Грант стал главнокомандующим армиями Севера и был подотчетен только президенту, а тот был совершенно очарован своим новым военным лидером. «Этот парень, Грант, нравится мне больше, чем любой другой генерал моей армии, – говорил Линкольн. – Грант – мой человек, а я – его, до самого конца войны». Любитель сигар, алкоголик, неразговорчивый, невысокий и неряшливый Грант являл собой полную противоположность противнику курения, трезвеннику, красноречивому, изысканно воспитанному, высокому, худому Линкольну. Но Грант искренне восхищался своим президентом: «Он великий человек, поистине великий человек. Чем больше я его вижу, тем более глубокое впечатление он на меня производит. Несомненно, он величайший человек из всех, кого я знал»[80]. Абсолютное взаимное доверие, преданность и восхищение, военное партнерство единомышленников и личная дружба Гранта и Линкольна, которых недоброжелатели недооценивали и считали деревенщиной из западных прерий, – все это принесло победу в войне и определило будущее нации.