потратил на ведение войны в Афганистане 15 миллиардов рублей. Видимо, это и были те самые «дополнительные средства», которые Байбакову было поручено изыскать.

Страна погружается в депрессию

Экономика год от года стагнировала. Несмотря на это, Брежнев ориентировал Госплан на максимально возможное выполнение плановых заданий «по повышению уровня жизни народа». Рост доходов населения и розничного товарооборота, выплаты из общественных фондов — в этом плановые показатели еще кое-как достигались. Но снизился рост капитальных вложений в социально-культурную сферу. Подвергся корректировке и все равно не был выполнен план по вводу жилья. Сократился ввод в действие больниц, учреждений культуры, службы быта.

Модернизация стучалась в двери, была настоятельной и неотложной. Но ни в одной сфере жизни не пахло переменами. Страна погружалась в депрессию.

«К началу восьмидесятых годов или, пожалуй, даже несколько раньше, — пишет Карен Брутенц, бывший первый заместитель заведующего международным отделом ЦК КПСС и советник президента СССР, — для думающей части политической верхушки настоятельная — более того, безотлагательная — необходимость серьезных реформ стала очевидной. Многие шаги Брежнева и “брежневцев”, которые, казалось, делались ими в своих интересах, ради укрепления или защиты своих позиций, в конечном счете обретали эффект бумеранга. Так было с вторжениями в Чехословакию и Афганистан, со сверхвооружением страны, с контролем над идейной и духовной жизнью, с настороженной самоизоляцией от интеллигенции, с враждебным отношением к мелкому собственнику в деревне и городе…»

В своих мемуарах Байбаков пеняет Брежневу на непростительное прекраснодушие, стремление отмахиваться от нараставших проблем. Возлагает вину и на брежневское окружение: оно, мол, приукрашивало положение дел и тем самым препятствовало принятию действенных мер. Однако, по мнению Сюзанны Шаттенберг, брежневского биографа, все было совсем наоборот: «Брежнев каждый год снова проявлял свою озабоченность при обсуждении бюджета и плана на пленумах ЦК и настаивал на изменениях. Следовательно, если о времени его пребывания у власти говорят как об эпохе застоя, то необходимо учитывать, что Брежнев, с одной стороны, каждый год сам вскрывал имевшиеся проблемы и при таком взгляде в определенной степени был бы согласен с последующим мнением историков. С другой — он не был пассивен, что ему необоснованно приписывалось. Скорее, он подавал себя как человек боевой, активный и требовательный. Это не должно означать, что его требования и меры были адекватными и эффективными; но картину, предлагавшуюся им на пленумах ЦК, создавал человек, страстно боровшийся за процветание своей страны, политик, поставивший себя на службу реализации триады “эффективность, повышение качества, оптимизация руководства”».

Всюду — на пленумах, заседаниях Политбюро, совещаниях в ЦК — Брежнев неустанно твердил о необходимости перестроить советскую промышленность: «Я надеюсь, что товарищи из Минчермета наконец поймут — так хозяйствовать нельзя. Надо работать по-новому!»

Критикуя то одно, то другое министерство, Брежнев не упускал случая лягнуть и Госплан: «Складывается <…> впечатление, что Госплан и Госкомитет по науке и технике занимаются перспективой еще недостаточно. А дело это очень важное, и жаль, что приходится напоминать об этом».

В живительную силу плана (и Госплана как высшего воплощения советской экономической системы) Брежнев верил искренне и убежденно. Недоумевал, почему, например, каждый год в самый разгар урожая не хватает уборочных машин, а миллионы тонн удобрений не доходят до полей из-за отсутствия упаковочного материала: «Но не удивительно ли, что такого рода вопросы вообще возникают в нашем плановом хозяйстве? А если уж возникают, то неужели их нельзя решать оперативно, не доводя дело до Политбюро?»

Помощник президента СССР Анатолий Сергеевич Черняев. 11 ноября 1991. [РИА Новости]

Хронику советской экономической агонии представил в своем дневнике Анатолий Черняев. Он был заместителем заведующего международным отделом ЦК КПСС и в этом качестве присутствовал на пленумах, заседаниях Политбюро. Приведем здесь лишь фрагменты, в которых упоминается Байбаков.

«8 апреля 1972.

Брежнев поставил вопрос, представленный Байбаковым и Патоличевым, — проект торгово-экономического соглашения с США. Подгорный первый взял слово: “Неприлично нам ввязываться в эти сделки с газом, нефтепроводом. Будто мы Сибирь всю собираемся распродавать, да и технически выглядим беспомощно. Что, мы сами, что ли, не можем все это сделать, без иностранного капитала?!”

Брежнев пригласил Байбакова объясниться. Тот спокойно подошел к микрофону, едва сдерживая ироническую улыбку. И стал говорить, оперируя на память десятками цифр, подсчетами, сравнениями. Нам нечем торговать за валюту, сказал он. Только лес и целлюлоза. Этого недостаточно, к тому же продаем с большим убытком для нас. Ехать на продаже золота тоже не можем. Да и опасно, бесперспективно в нынешней валютной ситуации. Американцев, японцев да и других у нас интересует нефть, еще лучше — газ».

В конце 1972 года пленум ЦК КПСС подводит итоги прошедшего года и утверждает план на следующий. Черняев записывает в дневник: «…[Байбаков] заявил, что план 1972 года не выполнен очень крупно, и план 73 года не будет выполнен, и что вообще неизвестно, как находить выход из положения…»

1974 год. Пленум, посвященный итогам и планам на будущий год. Черняев — в дневнике: «Вялый и бесстрастный Байбаков излагает ситуацию: “воз и ныне там”, т. е. об этом точно так же говорилось и на декабрьском Пленуме 73 года».

Ошибки в управлении, отставание в экономическом развитии Брежнев неизменно списывал на Госплан и Совет министров. В феврале 1974 года он разослал указания всем партийным и советским органам, как сократить управленческие расходы, контролировать выполнение решений и уменьшить объем переписки. А в октябре 1976-го заявил: «Совету Министров СССР необходимо разработать мероприятия по переходу в 1977 году на новые методы планирования и финансирования капитального строительства».

Но если бы только капитальное строительство нуждалось в новых методах. Самой острой и самой неразрешимой проблемой страны в середине 1970-х стала продовольственная.

«Черная дыра»

В аграрных делах Байбаков разбирался не так досконально, как в нефтяных. Знал эту сферу ровно настолько, насколько это требовалось председателю Госплана для выдачи годовых и пятилетних заданий, предположим, по мясу и молоку. Но этого знания ему было достаточно, чтобы в конце карьеры сказать: «Будь я ответствен за проведение экономической реформы, то из всех вопросов выделил бы как наиважнейший развитие сельского хозяйства, ибо оно — основной источник обеспечения рынка продовольствием, а промышленности — сырьем для производства необходимых населению товаров». И основной источник головной боли советского руководства, добавим мы.

Общая сумма капиталовложений в сельское хозяйство в годы брежневского правления составила 383 миллиарда рублей, более чем втрое превысив все предыдущие инвестиции в аграрный сектор. Но колоссальные вливания не снимали глубинных проблем, а