– И тогда они отбросят нас…

– Если мы не сумеем обосноваться. Но развитие экономики будет зависеть от нас. И мы не станем ничего выпускать из рук. А если важные рычаги – пусть и не все, разумеется – будут контролироваться нами… Это одно условие. И второе: надо обеспечить доброе отношение к нам русской власти.

– Нынешняя власть мне не кажется способной на такое отношение. Они взывают к религиозному чувству подданных, сами непрестанно выказывают свою преданность церкви – но, насколько можно судить, за этим не стоит глубокая вера, а лишь желание нравиться. И поэтому…

– Нет сомнений – они именно таковы. Но ведь это – сегодняшние правители; нам вряд ли придется иметь дело с ними. За последние тридцать лет – с начала нового века по их летосчислению – в России приходили к власти новые лица и группировки; они там меряют время четырехлетиями и восьмилетиями. А значит, пока мы приготовимся к серьезному разговору, и еще более – к решающим действиям, власть сменится самое малое один или два раза. И все, что нам нужно – это чтобы с последней из этих властей можно было бы договориться по-настоящему.

– Если только это будет возможно.

– В этом нет ничего невозможного – если начать сегодня же, не ставя никаких политических условий, оказывать России предпочтение – в делах торговых, но прежде всего – в финансовых. Думаю, наши банки, самые мощные из них, прислушаются к нашим пожеланиям. Кроме того, приоткроем им африканский рынок – не только оружейный. За какие-нибудь десять лет Россия настолько привыкнет к нашему присутствию в ее производстве, финансах, торговле – что потом уже не сможет отказаться от всего этого, не создав себе крупных неприятностей – может быть даже, непосильных. Потому что усиление нашего присутствия будет неизбежно сопровождаться вытеснением западных банков и фирм: ведь наши условия будут куда выгоднее для этой страны, выгоднее реально, а не только на словах. Льготные, а то и вовсе беспроцентные кредиты, не обусловленные никакими дополнительными требованиями; полнокровные инвестиции не столько в добывающую промышленность, сколько в производящую, а также и в сельское хозяйство – оно у них и сегодня в крайне плачевном состоянии; заинтересованность не в их сырье, но в готовом продукте – все это заставит их предпочитать нас любым другим партнерам. Прибавьте еще и то, что как только на Западе сообразят, что именно происходит, – они будут пытаться оказать на Россию давление, чтобы вернуть ее на путь истинный; но у России идиосинкразия к давлению извне, в этом они очень похожи на нас, арабов. А если дела будут развиваться именно таким образом – думаю, мы – если Рабб так пожелает – со временем сможем оказать немалое влияние на укрепление в России такой власти, которая, самое малое, будет смотреть на союз с нами более чем благосклонно.

– У меня все еще сомнения: возможна ли такая власть в России? Обернитесь назад: за все последние десятилетия там никогда не существовало согласия между правителем и меджлисом – независимо от личностей. Там правитель слишком ограничен в своих действиях…

– Лишь на первый взгляд. На деле же в России – опять-таки как и у нас – давняя традиция единоличного правления, независимо, есть ли там меджлис или его нет. И все зависит от лица. Если к власти придет некто, обладающий авторитетом у населения и наделенный правами…

– Вот если бы у них появился король…

– А разве я не говорил вам, что об этом тоже был разговор? Они и сами понимают, что именно такой выход явится для них наилучшим.

– Воистину, это было бы хорошо. Но боюсь, если даже они захотят этого, нам от этого будет мало пользы: им нужен король, которого признает весь мир, но прежде всего – они сами; то есть король по праву. Значит – кто-то из потомков династии, которая царствовала последней. Такие люди есть, но они – люди Запада, и не приблизятся к нам.

– Так думал и я. И поручил собрать сведения. Они оказались неожиданно обнадеживающими. Есть и другие потомки. Законные более других. Их родоначальник – Мир Али ас-Сабур, сын последнего русского шахиншаха. Он спасся и жил при дворе тегеранского шаха Резы. У него было мужское потомство. Сейчас там не осталось никого из этой линии, но я приказал искать везде. Напасть на след. Если это нам удастся…

– О, это был бы мард-и-вакт наших времен.

– Воистину, если бы такой человек взошел на русский трон, он заслуживал бы имени Сахиба аз-Замана, владыки эпохи.

– Именно так, эмиры.

– Но будет ли он мусульманином?

– Внешне – быть может, и нет. Но душой – наверняка. Ибо по принесенным мне сообщениям, все женщины в этой линии, начиная с жены Мир Али, были мусульманками. И что бы ни происходило с ними потом – конечно же, ими и оставались. Аллах акбар.

– Аллах акбар. Но все же мы должны призвать к размышлениям об этих делах наших иджма.

– Да будет так. Итак, мы согласны в этом?

Я услышал одобрительные восклицания.

Теперь я мог быть уверен в том, что брошенные мной зерна упали на плодородную почву.

Сразу же после этого…»

На этом запись старого дипломата окончилась. Видимо, что-то помешало ему даже завершить фразу. Собственно, мне ясно было – что именно: пуля снайпера, пущенная через окно. Не вполне ясным для меня было лишь: стоял ли за спиной стрелка мой заказчик – или другие люди. Могло быть и еще интереснее: убили одни, а материалом воспользовались другие, первыми оказавшиеся в нужном месте. Над этим предстояло еще подумать.

Я взглянул на часы. Назначенное мной время уже миновало. Курьер опаздывал. За все последние минуты тут появился только официант, убиравший посуду после завтрака: я слышал, как он стучал и Наталья впустила его. Сейчас он как раз закончил устанавливать все на своем катафалке и ждал, похоже, пока я сниму наушники, – чтобы подписать счет, наверное.

Я кивнул. Он и в самом деле приблизился. Я всмотрелся и узнал его. Он остался невозмутимым; подойдя почти вплотную, положил на край стола сверточек размером со спичечную коробку.

– Ваш заказ, сударь.

Я уже понял: это и была затребованная мной катушка, аппарат для обнаружения заложенных зарядов на достаточно больших расстояниях; он давал мне возможность проверить трассы предстоящих проездов. Я обязан был что-то предпринять в связи с моими предположениями и новой для меня информацией Липсиса.

– Благодарю вас.

Он кивнул, глядя на меня взором больной собаки. Не мое дело, конечно, но я не удержался и спросил:

– Вы здоровы?

– Я – да… – ответил он уныло. – Весьма признателен вам за заботу.

– Вы – да; а кто же – нет?

– Увы… Только что сообщили: на улице трагически погиб генеральный директор наших Объединенных Телестудий…

– Каким же образом? Попал под машину? Нет, разумеется, он не ходит пешком!

– Разумеется, нет, сударь. Он ехал в своей машине, в том самом бронированном «мерседесе», что подарил ему еще предыдущий президент…