— Что странно? — насторожилась Анна.

— Да то, что ущерб там был невелик. Повторяю: я ничего не нарушал, и у меня законный бизнес. Без страховки я никогда не работал, а документы всегда отдавал владельцам. Там же такие расходы, мне и десятой доли не достанется. Но у него с бумагами был полный порядок. Да кто я такой, чтобы свой бизнес на корню губить?

— А перед тем как погрузить машину в грузовик с ковшом и раздробить ее на платформе, вы разобрали ее на части? — осведомилась Анна.

Хауторн снова выдвинул ящик.

— Об этом меня еще никто не спрашивал. Так что с какой стати мне перед кем-то отчитываться, верно?

Он вынул другой толстый гроссбух с загнутыми страницами, перевернул их своими узловатыми пальцами и показал несколько квитанций.

— Я продал какие-то части его «мерса», вот видите, совсем немного. Снимал их потихоньку, разбирал и подторговывал. Фирма «Старые автомобили — В. В.» купила кое-что. Но сиденья они не взяли, наверное, из-за нестандартного цвета. — Он с надеждой поглядел на посетителей. — Есть еще один двор, и там имеют дело только с «мерсами», — пояснил Хауторн и перелистал страницы с квитанциями. — Сиденья потом купила компания «Хадсонс Моторс» из Кроудона. Настоящие ублюдки и мошенники, чуть было меня не надули. А, да, они к тому же приобрели и капот.

— Спасибо. Вы нам очень помогли.

Анна вернулась в свою машину. Гордон Уайт предложил отвезти ее в офис фирмы «Старые автомобили», но она отказалась.

— Вы и так потратили на меня много времени, и я это оценила. — Анна спросила у патрульного сержанта, знакома ли ему компания из Кроудона. Он подбежал к своему сверкающему «Корветту» и вернулся с объемистым справочником «Весь Лондон от „А“ до „Z“».

— Назовите-ка мне снова адрес.

— Я и сама найду, Гордон.

— А я бы с вами охотно туда поехал.

— Может быть, это все поиски вслепую и я там ничего не узнаю.

— Согласен, так вполне может быть. Вряд ли они расскажут вам о сиденьях и капоте. Я в этом сомневаюсь. Да и путь неблизкий. — Уайт наклонился и заговорил с Анной через приоткрытое окно: — Но с чем все это связано, вы уж простите меня за любопытство?

Она улыбнулась.

— Я тоже подумываю о хобби. Не начать ли мне собирать части от старых машин?

— Хотите меня разыграть?

— Да, хочу. Еще раз спасибо, Гордон.

* * *

В комнате для допросов было душно, но из-за оживленного движения рядом, на шоссе, они решили не открывать окна. Лангтон ослабил узел галстука. Майк Льюис снял пиджак, а его вспотевшие волосы прилипли к голове. Адвокат Макдоуэлла тоже чувствовала себя не лучшим образом, но на нее подействовала отнюдь не жара. Дело приобретало серьезный оборот, и она ясно сознавала недостаток собственного опыта. Макдоуэлла уже обвинили в хранении наркотиков, но ситуация могла стать куда хуже. Весь ход допроса подталкивал к тому, что ей придется защищать серийного убийцу.

Допрос снимали на видеопленку и записывали. Макдоуэлл не только не жаловался на жару, но неустанно повторял, что он промерз до костей. Его подавленность граничила с какой-то летаргией. Врача предупредили об утреннем допросе, и он сделал Макдоуэллу несколько уколов с сильными витаминными дозами. Отчасти это помогло унять дрожь, хотя другие симптомы судорог были видны невооруженным глазом. Макдоуэлла переодели в тюремную робу, а его вещи отправили на проверку в поисках новых доказательств. Допрос проходил с трудом, он вяло реагировал и повторял заданные вопросы, прежде чем ответить на них. Одним словом, тягостная процедура.

Лангтон крепился из последних сил и боялся, что ему не хватит выдержки. Смесь табачного дыма, жары и едкого пота Макдоуэлла вызывала омерзение, и он начал задыхаться. К тому же от многократных повторений одного и того же его внимание рассеивалось.

Макдоуэлл признал, что был знаком с тремя жертвами, сумочки которых нашли в его подвале. Однако заявлял, будто не брал их и не видел в своем гардеробе. Когда он узнал, что женщины мертвы, то заорал на все отделение:

— Я не встречался с ними черт знает сколько лет, клянусь честью! Не понимаю, что вам от меня надо и что вы хотите услышать, но я этих старых шлюх не убивал! А вот суку Кэтлин Кииган мог бы пристукнуть, не отрицаю. Да ее повесить мало, утопить и четвертовать, до того она была дрянной и мерзкой. Торговала своими детьми. И сынишкой Даффи тоже торговала.

— Вы имеете в виду Энтони Даффи?

— Да, она им хорошо попользовалась.

— Вы говорите, что она предлагала кому-то этих детей?

— Она подсовывала их кому не лень. Продала собственного ребенка, когда ему было всего четыре годика. И навсегда испортила сынка Лилиан. Что она с ним только не проделывала!

— Это вы об Энтони Даффи?

Макдоуэлл раздраженно вздохнул.

— Да. Я уже вам сказал, что вы ко мне привязались?

— А вы уверены, что Лилиан Даффи позволяла ей использовать своего сына?

— Ну да, да. Сколько можно повторять? Я говорю о мальчишке Лилиан. Вы меня слышите? Почему бы вам не проверить отчеты социальной службы, а не тратить со мной время попусту? Они его оттуда забирали десятки раз.

Когда накопившиеся свидетельства стали оборачиваться против Макдоуэлла и его вот-вот могли обвинить в серийных убийствах, он словно очнулся и вскочил с места. Адвокат попросила его успокоиться и больше не вставать.

— Да я уже целые сутки здесь сижу, — огрызнулся он. — И если дело в драке, то давно признал: так оно и было. Зачем мне зря отрицать? Я вам и о наркотиках сказал. Хранил их, все верно. Но о сумочках и шмотках я ни хера не знаю, уж простите. Откуда они у меня, когда я этих баб добрый десяток лет в глаза не видел?

— Но вы можете объяснить, каким образом они оказались у вас в квартире? — спросил Лангтон, стараясь контролировать себя и не повышать голос.

— Нет, не могу! Не знаю, и все. У меня от воров отбоя не было, уж сколько они ко мне в подвал залезали!

— А вы сообщали о грабежах?

— Вот, блядь, да нет, конечно. Я и сам там редко бываю.

— А где вы еще живете?

— Раньше ночевал в своей машине. Но эти засранцы ее угнали.

— Вы часто бываете в Лондоне?

— Да. Заезжаю.

— Раньше вы это отрицали, а теперь признаете, что не однажды туда ездили!

— Угу.

— Ну а как насчет Соединенных Штатов? Вы там были когда-нибудь? В последние несколько лет?

— Нет, никогда не был.

Лангтон показал Макдоуэллу фотографию Мелиссы Стивенс, но тот заявил, что девушка ему неизвестна. И тогда суперинтендант в отчаянии выложил последнюю карту — наволочку с женским нижним бельем из спальни Макдоуэлла. Удар был нанесен в цель, и задержанный раскололся. Он заплакал и сквозь слезы пробормотал, что это белье Берил Виллиерс и оно хранилось как память об их любви.