Цельтис помолчал, глядя в огонь, как если бы в нем был заключен ответ на все вопросы. Затем он снова обратился к Иоганну.

– Жиль де Ре был не ученым, а французским полководцем. Самым прославленным и отважным рыцарем, каких только рождала эта страна, известная своими благородными воинами. Он был маршалом Франции и соратником Орлеанской девы – англичане сожгли ее по обвинению в колдовстве, а французы почитают как святую мученицу. В то время между Англией и Францией шла война, она длилась больше ста лет и окончилась совсем недавно. Жиль де Ре, несомненно, был храбрым воином и фаворитом короля. Ему принадлежали земли близ Луары, и он, помимо всего прочего, поощрял искусства, владел обширной библиотекой, пробовал себя в роли актера, сам переплетал книги и делал иллюстрации. Но, как это часто бывает, за стремительным взлетом последовало падение. Низвергшее его в глубины ада.

– Что с ним стало? – тихо спросил Иоганн.

– Жиль де Ре вел жизнь, достойную короля, устраивал турниры и пиршества и не ведал меры, пока у него не закончились деньги. Поначалу он продавал или закладывал свои земли, а когда и этого оказалось недостаточно, обратился к алхимии. Он нанял армию алхимиков, которые должны были найти для него философский камень и обратить свинец в золото. Таким образом Жиль де Ре надеялся расплатиться по долгам.

– И как? У него получилось?

Цельтис улыбнулся.

– Ну, по крайней мере, алхимики разбогатели за его счет. Жиль де Ре, напротив, погряз в нищете… – Он выдержал паузу, и вновь слышно было лишь потрескивание огня в камине. – Наверное, в это время он впервые обратился к дьяволу.

– К дьяволу?..

Цельтис кивнул.

– Он заключил с ним сделку. Как выглядел тот договор, никто не знает. Из протоколов допроса известно лишь, что потребовал от него дьявол – ну, или Жиль де Ре считал, что потребовал.

– Его душу? – предположил Иоганн.

– Нет. Видно, даже дьявол ею побрезговал. – Цельтис покачал головой. – Он посягнул на самое невинное, что есть в этом мире: на детей.

В камине с треском разломилось полено. У Иоганна мороз пробежал по коже.

Маленькие тела извиваются на ветвях…

– Жиль де Ре приносил в жертву детей, – продолжал ученый. – Причем не одного или двух, а целые сотни. Он вспарывал им животы, купался в их крови, пил ее. Иногда он смотрел, как они умирают, и мог даже надругаться над ними в этот момент. Других он подвешивал под потолком в своей спальне, а затем с улыбкой наблюдал, как они раскачиваются и извиваются, словно куклы, и распевал церковные гимны. Их кровью он выводил магические формулы, чтобы призывать сатану.

Цельтис вздохнул. Этот рассказ явно тяготил его, однако он продолжал:

– Некоторым из детей было по четыре, по пять лет. Другие были заметно старше. Жиль де Ре сладостями и обещаниями заманивал несчастных в свои замки в долине Луары, а их головы сохранял на память. Иногда он раскрашивал их и спрашивал слуг, какая из голов красивее. Простые люди знали о том, что происходит, но никто им не верил. Они прятали своих детей, но прихвостни барона находили их и забирали, одного за другим. Трупы он сжигал, а кости складывал в подвалах, и со временем там образовались целые костницы. Это длилось годами, пока его происки наконец не открылись. Король лишил его своей милости, и только поэтому дело дошло до процесса.

– И… что же с ним стало? – спросил Иоганн. В горле у него стоял ком.

– Под угрозой пытки Жиль де Ре в конце концов сознался в своих злодеяниях. Его повесили в Нанте. Однако он продолжает жить в местных сказках и легендах. По сей день в некоторых землях Франции его считают воплощением зла, дьяволом на земле. Но ведь он был обыкновенным человеком, понимаешь? – Конрад Цельтис подался вперед. – Это был жестокий безумец, но никакой не демон и уж тем более не сатана. Дьяволом он стал лишь в умах людей. – Ученый глубоко вздохнул, словно избавился от тяжелой ноши. – Я рассказал тебе эту историю, юный Фауст, затем, чтобы ты перестал гоняться за призраками. Что бы ты ни вычитал о Жиле де Ре, он мертв, и его кости давно обратились в прах. Это был человек, не больше и не меньше. Людям не нужен дьявол, они сами во сто крат хуже. – Цельтис склонил голову. – Впрочем, такое мнение разделяют очень немногие, и Церкви подобных речей лучше не слышать. Надеюсь, ты доносить не станешь, – добавил он.

– Если есть Бог, то должен быть и дьявол, – возразил Иоганн. – Добро не может существовать, если ему не противостоит зло. День называется днем только потому, что его сменяет ночь.

– Хм, так говорили манихеи. Была такая секта во времена раннего христианства. Как знать, может, они были правы… – Ученый пожал плечами. – Но если дьявол и существует, то уж точно не в обличии расточительного француза. Однако я признаю, что люди нуждаются в образах, дабы отличать понятия добра и зла. В этом смысле…

– Сколько лет было бы сейчас Жилю де Ре? – перебил его Иоганн.

– Я же сказал тебе, он мертв! Повешен на главной площади в Нанте.

– Если б его не казнили, сколько бы ему было лет? – не унимался Иоганн.

Цельтис пожал плечами.

– Думаю, девяносто или около того. Война между Англией и Францией лет сорок уж как закончилась. – Он тяжело поднялся. – Пожалуй, на сегодня хватит, мне бы хотелось еще написать несколько строк на греческом. Вообще-то я рассказал тебе все это лишь затем, чтобы ты прекратил искать ответы там, где и вопросов-то, в сущности, нет. Не растрачивай свой ум и честолюбие на малозначимые материи. Сосредоточься на существенном.

Иоганн нерешительно кивнул.

– Кажется… я понял. Спасибо вам.

– Что ж, ладно. А, вот еще что… – Цельтис вдруг повернулся и порылся в сундуке. – Мой друг Йодокус просил подыскать для тебя зеркало. У мастера-стекольщика как раз оставались куски…

В руках у него оказалось зеркало величиной с тарелку. Пламя заиграло бликами на его гладкой поверхности.

– В общем-то, небольшой кусок, но все же это зеркало. Созданное человеческими руками, результат долгих исканий и кропотливого труда. Вполне осязаемая вещь и никакой не вымысел. – Цельтис вручил зеркало Иоганну. – Пообещай за это, что забудешь о Жиле де Ре.

– Я… обещаю.

Юноша с благодарностью взял зеркало. Он посмотрел в него и увидел свое лицо, искаженное, словно разделенное на части и заново составленное. Иоганн попытался улыбнуться, но в отражении улыбка показалась какой-то кривой.

Как будто принадлежала не ему, а Тонио.

Или человеку по имени Жиль де Ре.

* * *

Когда Иоганн ушел, Конрад Цельтис еще долго сидел перед камином и смотрел в огонь. Проклятый холод! Никак не выгнать его из старых костей, даже летом. Холод угнездился в теле и медленно пожирал его изнутри.

Как ненависть и злоба пожирают человека, пока не останется одна оболочка.