— Не двигайся, — прорычал Тави. — Я не имею никакого отношения к Гражданскому легиону. Я всего лишь хочу с тобой поговорить.

Черный Кот неожиданно перестал сопротивляться, но Тави почувствовал, что ему готовят сюрприз. Между тем напряженные мышцы Кота расслабились.

Тави заморгал и сорвал капюшон с головы своего пленника.

Грива роскошных серебристо-белых локонов обрамляла изящное женское личико с полными губами. Изумрудно-зеленые глаза, слегка скошенные к уголкам, были ужасно похожи на глаза Тави, и в них застыло выражение бесконечного удивления.

— Алеранец? — задыхаясь, прошептала она.

— Китаи, — выдохнул Тави. — Так ты и есть Черный Кот?

Она повернула голову так, чтобы иметь возможность видеть Тави, и ее глаза заблестели в темноте переулка. Тави долго не спускал с нее глаз, чувствуя, как затрепетали мышцы его живота. Он ощутил стройное сильное тело молодой девушки из племени маратов, которая лежала под ним. От ее кожи исходил жар, и ее дыхание не успокоилось, хотя она и перестала сопротивляться. Он осторожно выпустил ее запястье, и она столь же осторожно вытащила руку.

Тави задрожал и наклонился ниже, вдыхая воздух. Пряди тонких волос коснулись его губ. От Китаи пахло самыми разными ароматами: дорогие духи, похищенные в лавках, свежий запах украденной булки, а еще кожи и свежего зимнего ветра. Почти одновременно она повернула к нему голову, и ее висок задел подбородок Тави, а теплое дыхание коснулось горла. Теперь она прикрыла глаза.

— Ну, — пробормотала она после короткой паузы, — ты меня поймал, алеранец. Или делай что-нибудь со мной, или дай мне встать.

Тави почувствовал, что отчаянно краснеет, торопливо перенес вес своего тела на руки и вскочил на ноги. Еще несколько мгновений девушка-марат молча смотрела на него, а потом на ее губах появилась усмешка, и она одним уверенным гибким движением поднялась на ноги. Она огляделась и увидела, что украденная булка валяется на земле. Они ее раздавили.

— Ну посмотри, что ты наделал, — пожаловалась она. — Ты испортил мой обед, алеранец. — Она с недовольным видом оглядела Тави, а потом положила руки на пояс. Тави заморгал, разглядывая Китаи. — Ты вырос, — с укором сказала она. — Ты стал выше.

— Прошло два года, — заметил Тави.

Китаи презрительно фыркнула. Под плащом на ней была дорогая мужская туника из темного шелка, украшенная ручной вышивкой, плотные штаны легионера и превосходные кожаные туфли, которые наверняка стоили целое состояние. Девушка-марат также сильно изменилась, хотя она почти не выросла, но некоторые части ее тела стали заметно более привлекательными, и Тави старался не смотреть на бледную полоску гладкой кожи, видневшуюся из-под туники. На ее щеке пылал красный след от удара о стену, такое же красное пятно осталось у нее горле от аркана, брошенного Тави.

Если Китаи и испытывала боль, виду она не подала. Продолжая смотреть на Тави умными дерзкими глазами, она сказала:

— Дорога сказал, что ты так со мной и поступишь.

— Как поступлю? — недоуменно спросил Тави.

— Вырастешь, — ответила Китаи. Она вновь оглядела его с ног до головы. Казалось, она не испытывает ни малейшего смущения. — Станешь сильнее.

— Хмм, — ответил Тави. — Я провинился?

Она бросила на него свирепый взгляд, а потом нашла на земле свой нож и подняла его. Тави успел заметить, что клинок инкрустирован золотом и серебром, а рукоять украшена янтарем и аметистами. Такое оружие обошлось бы ему в годовой доход, полученный на службе у Гая. Впрочем, Гай платил ему совсем немного. Теперь Тави разглядел на ее шее и запястьях ювелирные украшения, а в ухе висела серьга. Если все это украдено, то городские власти ее казнят, если Китаи попадется.

— Китаи, что ты здесь делаешь? — спросил он.

— Голодаю, — прорычала она, ткнув носком туфли в испорченную булку. — И все из-за тебя, алеранец.

Тави покачал головой:

— А что ты делала до этого?

— Не голодала, — фыркнув, ответила она.

— Вороны, Китаи. Как ты оказалась здесь?

Перед тем как ответить, она поджала губы.

— Я на страже.

— Что?

— Я стою на страже, — проворчала она. — Неужели ты ничего не знаешь?

— Я начинаю думать, что так оно и есть, — ответил Тави. — На страже чего ты стоишь?

Китаи закатила глаза, показывая раздражение и презрение.

— Ты глупец. — Она прищурилась. — А что делал ты на этой крыше? Почему ты на меня напал?

— Я не знал, что это ты, — ответил Тави. — Я пытался поймать вора по имени Черный Кот. Похоже, мне это удалось.

Глаза Китаи сузились.

— Единственный иногда благословляет удачей даже идиотов, алеранец. — Она сложила руки на груди. — Ты меня нашел. Чего ты хочешь?

Тави задумался. Для Китаи пребывание в Алере было очень опасным, в особенности в столице. Люди здесь враждебно относились к Маратам. Когда они разбили легион принцепса Гая Септимуса в Первом кальдеронском сражении, в Алере появилось множество вдов и сирот. А поскольку Королевский легион набирался в Алере-Империи, десятки тысяч людей, населявших этот город, ненавидели Маратов.

Из-за атлетического сложения, бледной кожи и волос — а в особенности из-за миндалевидной формы глаз — в Китаи сразу признают варвара с востока. А если учесть, сколько она всего украла (подвергнув горькому унижению весь Гражданский легион), она бы не дожила до тюрьмы или суда. Разъяренная толпа расправилась бы с ней на месте, а Гражданский легион сделал бы вид, будто ничего не видит.

Желудок Тави заурчал от голода, и он вздохнул.

— Первым делом я намерен достать еды для нас обоих. Ты меня здесь подождешь?

Китаи подняла брови:

— Неужели ты думаешь, я не в силах украсть еды для себя?

— Я не собираюсь красть, — сказал Тави. — Считай, что я приношу извинения за испорченную булку.

Китаи нахмурилась, а потом осторожно кивнула и сказала:

— Хорошо.

У него едва хватило денег, чтобы купить пару солидных куриных ножек, буханку свежего хлеба и кувшин яблочного сидра. Он принес угощение в темный переулок, где его терпеливо дожидалась Китаи. Тави протянул ей куриную ножку, разломил хлеб и предложил девушке. Потом он прислонился к стене и всерьез принялся за еду.

Очевидно, Китаи была не менее голодна, чем Тави, и они очень быстро покончили с мясом и хлебом. Тави сделал несколько больших глотков сидра, а потом передал кувшин Китаи.

Девушка выпила сидра, повернулась к Тави, и ее экзотические глаза заблестели. Она бросила пустой кувшин и уставилась на Тави, облизывая пальцы. Тави и сам смотрел на нее и не мог оторваться.

Наконец на губах Китаи заиграла улыбка.