Может статься, Отто и приказ Картерету дал: в случае опасности убить любимчика-сигома?

Нет, Альфа этого ни за что не допустит.

Тело пробрала очередная волна озноба — на сей раз не от возбуждения, а от пронзительного ужаса.

Если это вторжение правительственных сил — неважно даже, американских или каких-то других, — то тогда у охраны сейчас наверняка совсем другие указания. Такие, куда, согласно планам Альфы и Отто, жизнь несчастного сигома совсем не входит.

Перед мальчиком открывался пустующий коридор с опечатанными компьютерными комнатами. Здесь, в самом сердце «Улья», хранились записи всех исследований, проводимых на острове. Годы и годы работы в области генетики и трансгеники, особых хирургических операций, программ по разведению и скрещиванию, насилию и извращению природы. Улики и свидетельства, которые не оставят от Отто и Альфы камня на камне. Смертная казнь как пить дать.

Повернувшись, Восемьдесят Второй окинул взглядом противоположный коридор, ведущий в Дом Воплей. Туда, где лаборатории и обиталища Новых Людей.

Американцы здесь из-за того, что находится в тех компьютерах. Ковбой хотя и сказал, что слов на том охотничьем видео почти не разобрать, но они все равно поняли, что на острове творится неописуемая жуть. И пришли, чтобы все увидеть и остановить. Компьютерные записи могли бы спасти миллионы.

С другой стороны, Отто и Альфа просто не могут допустить, чтобы Новые Люди оказались в руках правительства. Громовой отзвук по миру будет подобен крику разгневанных ангелов.

И еще та женщина.

Камень в кармане Восемьдесят Второго был тяжелее жернова.

Мальчик стоял на развилке коридоров, в мучительной нерешительности покусывая губу. И сделал выбор: повернулся и побежал в сторону Дома Воплей.

«Улей».

Воскресенье, 29 августа, 15.42.

Остаток времени на Часах вымирания:

68 часов 18 минут (время местное).

Мы распластались вдоль стены, судорожно нацепляя приборы ночного видения. Снова расслышав глухой низкий рык, я упал на колено и оглядел коридор, сделавшийся из непроницаемо-черного призрачно-зеленым.

— Что-нибудь видно, шеф? — свистящим шепотом спросил Банни, всматриваясь в другую сторону.

— Ничего, — ответил я, хотя и чувствовал: в затенениях что-то движется.

Разгром позади себя мы учинили нешуточный, однако шевеления там не наблюдалось. Если оно и было, то скорей у меня внутри: отзвук того рыка. Не собака, это точно. Больше похоже на кошку — хотя откуда здесь взяться кошке и что это за кошка такая? Звук низкий, утробный, явно исходящий от крупной твари, которой хватает дерзости идти по следу троих взрослых людей.

— Двинули, — сказал я, шагая вспять от вестибюля.

Пять, десять метров; вот и поворот в коридор, за которым вестибюль исчезает из виду.

Уже скрываясь за углом, где-то на самом краю приборного диапазона я вроде как уловил движение, хотя и невнятное. Просто смутное, большей частью умозрительное ощущение: нечто крупное, на четырех ногах, с головой, низко висящей между массивных плеч.

Собак таких размеров и близко не бывает.

— Что у нас там за хер висит на заднице? — нервно спросил Банни.

— Хера на заднице не бывает. Но если он сюда сунется, я его шлепну.

— Возражений нет.

— Старший. Поймаешь сигнал — дай мне знать.

— Понял. Но эфир пока мертвый. Хер на заднице.

— Хорош к словам цепляться, — огрызнулся Банни.

И тут позади нас грянул пронзительный, в оторопь ввергающий вой — высокий, полный звериной лютости. Так вопит в джунглях леопард, но здесь звук был посильней. Остро зацокали по терракотовой плитке мощные когти.

— Ноги! — выкрикнул я.

Слышно было, как мои парни кинулись вперед по коридору. Я остался в прикрытии, обеими руками твердо сжимая перед собой «беретту». Признаться честно, совладать с леденящим ужасом было непросто. В ту долю секунды, когда несущаяся тварь выныривала из-за угла, в голове у меня мелькнул образ единорога. Если этим маньякам удалось сотворить нечто подобное, остается лишь гадать, какие еще кошмары они успели здесь наизобретать в своих лабораториях. Все фантасмагории легенд и мифов к их услугам.

И тут передо мной предстало нечто, в сравнении с чем тускнеют любые страшные сказки, рассказанные ночью у костра. На меня неслось что-то гибкое, под стать гепарду, только с куда более массивным крупом; тиранили пол растопыренные когти длинных передних лап. Контурами злобно ощеренной морды чудище отдаленно напоминало пантеру, только челюсти были длиннее. На месте глаз приборы ночного видения различали только горящие зеленые шары с вертикальными щелями зрачков вроде кошачьих. Оскаленная пасть была полна зубов, не уступающих по длине моему стилету.

Я такого не просто не видел, а даже не представлял. Размерами тварь не уступала тигру. От клыков до рассекающего воздух хвоста в ней было три с лишним метра. Метров за пять от меня это чудище оттолкнулось и прыгнуло, направляя на меня центнеры своей неистовой, неукротимой массы.

Пуля за пулей, пуля за пулей, пуля за пулей — стреляя, я орал как бешеный, влепляя в тварь орехи сорок пятого калибра, которые впивались в ее плоть, отчего на шкуре распускались темные соцветия. Не помню, как я метнулся вниз и вбок, так что эта махина пронеслась сверху, обдав меня порывом даже не воздуха, а ветра. В общей сложности я всадил в нее шесть пуль. Она же, грянувшись на пол, юзом затормозила в направлении, куда кинулись мои парни, и, когтя плитку и пачкая стены кровью, неистово развернулась ощеренной пастью ко мне.

Обалдеть! В ней шесть пуль — и хоть бы что.

Тварь, шипя, задвигала плечищами, явно готовясь повторить бросок. Я навел лазерный целеуказатель ей на левый глаз, отчего она чуть подалась назад. Но пули оказались проворней: одна в глаз и еще две сквозь тяжелую черепную коробку. Все, магазин опустел.

Чудище повалилось. Раздавался душераздирающий рев.

Но это не был крик агонии гибнущего зверя. Он исходил сзади: оказывается, эти монстры охотятся парами.

Я отпрянул, отбрасывая порожний магазин и пытаясь выхватить из кармана новый, как раз в тот момент, когда из вихрящейся мглистой мути на меня ринулось второе животное. Я все-таки успел вставить обойму, но передернуть затвор не смог. Этот зверь оказался крупней и проворней. Метнувшись, он сшиб меня, как кеглю.

Отлетая, я инстинктивно стремился лишь к тому, чтобы удержать пистолет. Когти прошлись по одежде и бронежилету, как долото по дереву: один удар — и стружка наружу. В тот миг меня спас вес твари: она по инерции пролетела мимо. Я даже не стал вскакивать, а использовал спасительную секунду на то, чтобы дослать патрон в ствол, в то время как монстр, скорготнув когтями по полу, на ходу развернулся. Он насел на меня. Мутный свет померк — это отлетели в сторону окуляры. Но я успел, задрав ствол, упереть его во что-то твердое и стрелял, стрелял. Помимо моих там звучали и еще выстрелы, под которыми зверь заходился в реве лютой ярости и боли.