Жигулев дорожит своим привычным куском хлеба. И готов снести все упреки и обвинения начальства. Он удобен в минуты раздражения или когда не на кого свалить какую-нибудь вину. Тогда Жигулева вызывают на ковер и вкатывают ни за что ни про что по полной программе. Эдакий козел отпущения.

В конфликтах с сотрудниками, не смотря на подстрекательство начальства, Жигулев не участвует. Всегда беспрекословно присягает на верность новому первому заму. Протасову. Теперь Шишкину. Потом будет тихо, смиренно, но не очень энергично служить Боголюбову.

Чуркин – заведующий третьим отделом клиентов. Пожалуй, самый активный человек Шишкина. Поддакивает каждому его слову. Бросается на каждый его проект. Вот только в рекламе ни черта не смыслит, и ничего у него не получается. Прибыль у третьего отдела после прихода Чуркина стала падать. Шишкин по этому поводу уже проявляет недовольство. Ему нужно, чтобы Чуркин развивался, рос. Чтобы его было проще продвигать дальше, на более высокие и нужные посты. Но все, на что Чуркин способен, так это делать коллегам с подачи Шишкина мелкие пакости. Никто серьезно к заведующему третьим отделом не относится. Даже и сам Шишкин вряд ли возьмет его к себе на важную должность. Но служить Чуркин будет. На задних лапках. Как упоенно он произносит на агентских вечеринках свой традиционный тост:

– Давайте выпьем за Шишкина – нашего работодателя…

Чуркин всегда успевает опередить с этим тостом Еремеева – своего конкурента за близость к телу начальства.

Эх, Леха, Леха… Ты был моим человеком. Потом Протасова. Теперь Шишкина. Но надолго ли – с такой конкуренцией? Ведь кроме Чуркина, есть еще Гришин. Кличка «Чингачгук» или «Большой змей». Заведующий отделом продвижения. Личный порученец Шишкина. Обязан ему своим неувольнением после провала рекламного ролика Протасова. Не уступает заведующему третьим отделом в рвении. Но если Чуркин относительно мягок, гибок, то Гришин груб, напорист. Ему кажется, что все должны перед ним стелиться, потому что он имеет честь быть слугой самого Шишкина. Ум его из-за, видимо, немалой силы в плечах, короток. И для такой важной работы Гришин совершенно не подходит. Но имеет честь быть слугой…

Люди Боголюбова. Да, они у него есть. Кареке необходимо на кого-то опереться после перевода в другой город, в чужую обстановку. Первой его ласточкой стала Дубыкина. Она очень хотела быть чьей-нибудь. То к одному начальнику примазывалась, то к другому. В конце концов на одном из многодневных совещаний Протасов переспал с ней, видимо, спьяну. Так и стала Дубыкина заведующей отделом информации и повышения квалификации. И при этом опять же оказалась ничьей. Протасов от нее откупился. Не нужна она ему была, как и Шишкину, из-за своей ограниченности, а в большей степени из-за сварливости. Ее постоянное бурчание, «а-ля боковское» недовольство сносить было тяжело. А рот Дубыкиной заткнуть удалось бы, наверное, только пулей тридцать восьмого калибра. Хотя Протасов в ночь на памятном совещании, может быть, делал это и по-другому.

К приходу Боголюбова Дубыкина устроила в отделе неприемлемую рабочую обстановку. Склоки. Визги. Сплетни. С ней надо было что-то делать. Но что – никто не знал. И потом, это ведь был не самый важный отдел. В общем, заведующую отделом информации терпели как еще одну прихоть Протасова. Но Боголюбов стал заговаривать с Дубыкиной. Интересовался ее мнением. Отмечал:

– А вот Дубыкина правильно сказала…

Ей это, конечно, понравилось. И она платила Кареке благодарностью. Сплетничала ему обо всем. И все приговаривала:

– Какой Боголюбов умница…

Кукушка хвалит петуха…

Меня Дубыкина, как и всех, не любит. Но, в отличие от многих, побаивается. Может быть, потому что обо мне нет однозначного мнения со стороны начальства. Вроде ругают. А вроде и ценят. И неизвестно, кем я буду завтра. На такую осторожность ей ума хватает. Но если тот же Боголюбов станет ее начальником и скажет «фас», она тут же на меня тявкнет и нагадит. По-мелкому, конечно. На большое ума Дубыкиной все-таки не хватит.

Носов. Неплохой работник. В отличие от Кареки и от Дубыкиной, достаточно симпатичный, честный, чертовски работоспособный. Тянет всю работу в этом отделе. Даже с каким-то смущающим меня фанатизмом. Да, такие люди при всей работоспособности не очень сильно думают над тем, что именно они делают. Вот и Носов казался мне при всей симпатии к нему достаточно ограниченным. Дай ему команду:

– Копать от этого забора и до Нового года!

И он будет копать, материться, но копать:

– …Июль, …август, …сентябрь, …октябрь-твою…

Во всем Носов надеется исключительно на свою работоспособность:

– Навалимся, пробьем…

Он не очень-то силен по части самоорганизации. Ему постоянно не хватает времени. Частенько засиживается и после работы, и в выходные. Спрашиваю его:

– Почему сам все делаешь, у вас же в отделе еще куча народу? Есть кому помочь.

– Да они ничего толком сделать не могут. Легче самому…

А у него, в общем, неплохие ребята работают. Просто Носов не умеет строить работу, ни свою, ни чужую. Вряд ли он особо продвинется с его-то твердолобостью. Носов так же, как и я, недоволен развитием событий в агентстве. Но в отличие от меня, говорит об этом напрямую. На собрании представителей филиалов так с трибуны и заявил:

– Как я могу вам помочь? Руководство не отпускает меня учиться на курсы…

Шишкин, заслышав голос Носова, приходит в ярость:

– Единственный отдел в агентстве, работающий против наших интересов…

Носова стал опекать Боголюбов. Карека расположил менеджера тем, что пообещал ему свою должность заведующего отделом. По данным разведки Протасов против такого незначительного повышения Носова не возражает. И я сделал свой вклад. Когда Протасов, размышляя вслух, сказал:

– Вот если Боголюбова на повышение… Но кто будет за него…

Я влез:

– Так он же вырастил себе смену. Носов…

– Да? Надо подумать… – сказал Протасов.

Шишкин промолчал. И мне показалось, что судьба Носова решена. Одним неплохим человеком в среднем звене руководства станет больше. К тому же Носов будет немного обязан мне, рекомендовавшему его. А это наверняка отразится на взаимоотношениях наших подразделений. Конечно, Носов пока еще достаточно уважительно относится к Кареке. Однако у нас может получиться неплохой альянс. Я занимаюсь столичной рекламой. Носов через филиалы – региональной. Об этом стоило подумать. Поговорить. Мы ведь иногда сидим с ним в баре за пивом. Ведем рабочие разговоры.

Щукина. Недавно назначена заведующей производственным отделом. Еще один человек Кареки. Он выдернул ее из филиала в Самаре после своей командировки туда. Щукина – особа молодая, привлекательная. Кажется человеком неглупым, работоспособным, амбициозным. Но перевел ее Карека ни из-за этих качеств. Или не только из-за них. Входя в определенный мужской возраст, он обратил внимание на Щукину прежде всего как на женщину. Она стала его любовницей, и вот – быстро продвигается по служебной лестнице. Полгода была простым менеджером, ныне уже заведующая отделом. Конечно, ее лирическая связь с начальником помогает решать многие рабочие проблемы. Такие, которые не под силу решить кому-либо другому. Оборудование, финансирование, профессиональная учеба… Все в первую очередь бросается к ногам и прочим прелестям Щукиной. Обделенные в ее пользу коллеги за глаза ее зовут «Щука». А в сердцах нередко и «сука».