Следователь: — Поясните, что значит «их».

Проскурин: — Я не знал, кто стоит за «Вторым кабинетом», думал, это люди из ФСБ. Потом взвесил все «за» и «против» и пришел к выводу, что Хворостенко преследовал чистое убийство генерала. А чтобы Близнецу было комфортней работать, его подвели под идеологию, чтобы выбить последние сомнения, что не он один такой, что за ним сила и прочее. Что ответственность за убийство возьмет на себя Хворостенко. Я даже сымпровизировал в последний момент и сказал Близнецу, что полковник в самый последний момент поменял решение, что он не возьмет на себя убийство, а как бы поддержит его. Я уже не помню точно, что и как сказал. Но вышло убедительно, мне кажется.

Следователь: — Вы верили в Крапивина? Месть местью, но, по вашим словам, он тоже пообтерся о горныепороды Чечни.

Проскурин: — Сложный вопрос. Я много раз прикидывал, что вместе со мной на рубеже курсант, что с ним еще долго работать. Вот он видит черную машину из ГОНа, генерала, выходящего из нее. Боялся, конечно, что выстрел будет сорван. Для работы я мог заказать винтовку и помощнее, чтобы одна пуля решила исход дела, но самостоятельно стрелять уже не мог. Поэтому я выбрал надежное и лучшее оружие. Два выстрела давали полную гарантию.

Следователь: — Вы беседовали с Хворостенко о запасных вариантах?

Проскурин: — Он сказал, чтобы я не допускал никаких «если». Но я сам прикинул разные варианты и понял, что в случае провала могу все валить на него, Хворостенко, на идеологию. Хотя был такой уговор: если берут Близнеца, он молчит обо мне, если берут меня — я тоже молчу. Об этом я уже говорил следователю.

* * *

Терехин сидел не шелохнувшись. Никто Крапивина на съедение волкам не бросал. Как оказалось, он был сам волком, нештатным сотрудником, агентом ФСБ, сексотом. Уже неважно кем. Но был. И он ничем не отличался от Терехина, от Свердлина, от тех, кто таранил «Субару», и тех, кто добивал Цыганка.

Терехин рассуждал своими штампами и напрочь забыл о человеческой составляющей, о взаимоотношениях Близнеца и Марии, их обоих и Цыганка. Он сам неоднократно вербовал для себя агентов. И те, кто соглашался сотрудничать, были, на его взгляд, дерьмом. Они верили ему безоглядно: «Не надо бояться слова „агент“. Все люди — агенты спецслужб. Ты помогаешь обеспечивать безопасность, и не надо этого стыдиться». Простые слова, и люди перли на них, как рыба на прикорм.

Николай задал Свердлину вопрос:

— С Крапивиным работали на перспективу?

— Да. Он был на контроле. На эту тему с ним был разговор. Дело закрыли за полгода до демобилизации Крапивина, а беседа состоялась непосредственно перед его увольнением. Прозвучало что-то стандартное: ситуация изменилась, твои услуги нам больше не нужны. Заодно напомнили о себе. Сами же отмазались также стандартно: мы не можем отвечать за то, что Крапивин предпринял самостоятельно. Ну, так чего ты хочешь? — спросил Свердлин, возвращаясь к призадумавшемуся «закадычному другу».

— Я? — Терехин усмехнулся. И дальше вложил в свои слова только одному ему известный смысл. Они прозвучали холодно, их не скрыла ирония, пропитанная злобой. — Я по натуре ловчий. А Крапивин как был волком, так и остался. Это уже в крови.

Он понимал, что в какой-то степени несправедлив по отношению к Близнецу. Но фактически отвечал на удар, который на него обрушили, словно сговорившись, генерал Службы и сам снайпер. Голос Свердлина все еще стоял в ушах: агент... Отсюда продолжение: внедрился, использовал, поматросил и бросил. Всех — Марию, Цыганка, самого Терехина. Всех, кто искренне помогал ему.

Учили. Его учили располагать к себе людей, притворяться, менять маски, на ходу перековывать голос. И сейчас он звучал в ушах Николая фальшиво, по-волчьи.

Противно.

Но ради чего, ради кого он прет к цели с таким упорством? Кому или чему приписать этот бешеный натиск? Списать на безумие? Нет, у Близнеца есть мотив, есть свой инструмент. Но скрипка в разных руках играет по-разному. Смотря какая душа пропускает через себя звуки.

Играть от души. Вот так это происходит.

И Терехин отыгрывался на Близнеце от души.

— У меня обычай «с волками иначе не делать мировой, как снявши шкуру с них долой».

— Крылов?

— Точно. Я после школы в «Щуку» поступал — провалил, по «вокалу» не прошел, сам хрипел, как волк. Штук десять басен выучил. Время от времени вспоминаю.

«Два одиночки, — прикинул генерал. — Кто кого? Но шансов у обоих маловато. Фактически по нулям. Это даже не ничья, за которую дают очко. И вообще это кино. В реальной жизни такого не бывает».

Свердлин молчал. В данное время он думал о тех кто завтра — уже завтра — будет обеспечивать безопасность президента. Думал либо в ущерб себе, либо автоматически сбрасывая уже выполненный объем работы. Оперативная работа зачастую невидима, а вот что касается отряда спецназа УФСБ по Самарской области «Град» (группа активных действий), спецназа Службы, включая снайперов и контрснайперские пары, бойцов отряда антитеррора ФСБ, — то эти парни будут на виду. По сути — они лицо службы безопасности, это о них говорят и пишут.

Снайперы займут места на крыше аэропорта, укроются в открытых люках стоящих неподалеку самолетов. Их вооружение — уже известные винтовки «Arctic Warfare» английской фирмы «Accuracy International», оснащенные оптикой «Schmidt & Bender». Снайперы будут одеты в черное, лица скроются под масками; через наушники с микрофоном они будут слышать команды старших групп и передавать сообщения.

И если в аэропорту все будет более или менее ясно (снайперы и группы спецназа привычно контролируют весь аэропорт), то в самом почти что полуторамиллионном городе напряжение останется.

Вот, собственно, к чему вели мысли генерала, отталкиваясь от боевых групп спецназа.

Свердлин мог поберечь свои нервы хотя бы по той причине, что шеф и сопровождающие его лица выполнят намеченную программу и ничего с ними не случится. Вот так по-простому четко и ясно: ни-че-го. Но с него обязательно спросят: почему не был обезврежен снайпер, затеявший со спецслужбами игру в кошки-мышки. Крапивин, как сказал Борис Митяев, «напрягал», и напряжение крепчало. Он словно пытался отомстить за что-то генералу Свердлину, человеку, отвечающему за координацию оперативных групп «на местах».

За что-то отомстить...

Генералу не хватило маленькой подсказки, иначе он плюнул бы на безопасность президента и занялся собственной, все расставил бы по своим местам. А пока он вернулся к теме.

У президента запланированы четыре встречи на открытых площадках. Буквально по порядку: торжественная встреча в самарском аэропорту с участием почетного караула и короткое общение с прессой; на площади Славы при возложении цветов к Вечному огню и беседы с ветеранами; дважды на набережной — во время народных гуляний и салюта, запланированного на десять вечера. Пятая (а по сорванному графику вторая) встреча у треклятого самолета была отменена.