– Ваше Величество…

Король передал ему ворона, который тут же задремал и на новом месте, а король медленно развернул послание, всмотрелся, я видел, как на лице проступают самые противоречивые чувства: от горечи до ликования, а пока читал, часто хмурился, морщился, хмыкал, дважды с досадой ударил кулаком по краю стола.

Все ждали в почтительной тишине, обычно посланник прилетает в королевские покои, но только очень срочная необходимость заставляет посылать напрямую, для этого созданы особые птицы, очень дорогие и редкие, не всякий король может позволить себе держать таких.

Король, закончив читать, некоторое время смотрел в текст, а когда поднял взор, я вздрогнул, столкнувшись с той жаждой крови, которую он и не старался скрыть. Незаметно щупая молот, я повел глазом вправо, затем влево, много ли народу на пути, если придется прорываться к выходу, а король кашлянул в мертвой тишине и проговорил неприятным голосом:

– Сожалею… Очень сожалею… Меньше всего мне хотелось бы принести в этот дом неприятные известия. Увы, приходится.

Он умолк, сразу несколько придворных заговорили наперебой:

– Ваше Величество, что случилось?

– Ваше Величество, правда горька, но необходима…

– Ваше Величество, каждая минута может быть дорога!

– Ваше Величество, говорите же!

Он посмотрел на леди Изабеллу, я видел, как герцогиня вздрогнула, выпрямилась и побледнела. Его главнокомандующий, Вирланд Зальский, обогнул стол, приблизился и с необыкновенной учтивостью, в которой читалось намного большее, встал за ее спиной и опустил широкую ладонь на ее плечо.

Король сказал громко:

– Предприятие, в котором участвовал герцог, не увенчалось успехом!.. Сперва все шло хорошо, им даже удалось захватить всю власть в одном северном королевстве, однако появился чудом уцелевший местный король, с ним орда простонародья, и весь отряд герцога полег под плотницкими топорами!.. Увы, герцог Валленштейн погиб, как и все его рыцари.

Мертвая тишина простерлась в зале. Все затихли и смотрят испуганными глазами, только Вирланд, все больше поддерживая теряющую силы герцогиню, спросил:

– Ваше Величество, насколько надежны эти сведения?

Король ответил сухо:

– Наш наблюдатель все видел своими глазами. Рыцари пали, с них сняли не только их великолепные доспехи, но даже одежду, а самих бросили голыми в канаву.

Гул возмущения пронесся по залу. Вирланд хотел сказать что-то еще, но герцогиня вздрагивала, он бережно, но крепко обхватил ее, теряющую сознание, поднял из кресла и почти понес из пиршественного зала. За столами поднялся шум, многие хватались за рукояти мечей и громогласно клялись отомстить, наказать, не оставить, востребовать.

Я быстро поднялся, сказал громко:

– Простите, но изменившиеся обстоятельства требуют моего немедленного присутствия в другом месте!

Пока никто не успел сказать что-то такое, что заставило бы меня вернуться и дать в морду, я поспешно покинул зал. Ступени лестницы ответили глухим стуком, я выскочил через слабо освещенный холл во двор, где небо из голубого очень медленно наливается синевой. Прислонившись к стене, я тупо смотрел, как белые облачка позолотели, края вспыхнули алыми огоньками, алость разлилась и охватила все облака, а сейчас медленно перетекает в зловеще-багровый цвет пролитой крови.

И все никак не могу придумать, что сказать Дженифер и Даниэлле про их отца.

Закат пугливо прижимается к темному краю земли, чуть выше алого плывут, как льдины, сизо-лиловые облака… нет, уже застыли, а выше приплюснутых облаков странная зеленоватая бездна, словно само небо исчезло, пропало.

За спиной послышался тяжелый вздох.

– Сэр Ричард, завтра они уедут.

– Да, Мартин, – ответил я. После паузы спросил осторожно: – Ты уже знаешь?

– О герцоге?

– Да.

– Я знаю. Но больше никто. Даже дочери.

Я сдвинул плечами.

– Долго не продержится. Король объявил о трагедии на пиру, а гости все разболтают. Так что утром будет знать весь двор.

Он обошел меня и взглянул в лицо.

– Что будете делать, сэр Ричард?

– Ничего, – ответил я четко. – Для меня как-то без разницы, жив герцог или нет. Я его не видел в детстве, он не носил меня на руках и не учил взбираться на коня. Так что у меня к нему нет ни печали, ни радости. К тому же, проводив короля, я тоже уеду. У меня куча дел, уж поверь. А сейчас давай это оставим… Ты лучше иди, отдохни малость.

– А вы, сэр Ричард?

– Да я как-то обхожусь, – пробормотал я. – В самом деле, устал, но сна ни в одном глазу.

Темное небо покрылось звездами, серп луны поднялся из-за зубчатой стены. Я вернулся со двора, где потихоньку стихает шум, а народ втягивается под крыши, в холлах пахнет едой и пивом, на этажах выше – вином. Дворяне продолжают веселиться, задолбали этой бесконечной дискотекой, ну и выносливые твари, не могу понять, почему эти герои за столом и на танцплощадках такие хиляки, когда надо защищать Отечество или, к примеру, Родину?

Пес ринулся на шею с криком и обвинениями, что меня не было целую вечность, я вяло оправдывался, велел слуге принести поесть, скормил две трети Псу, он умеет наедаться в запас, похлопал его по голове.

– Осталось совсем немного! Жди.

Он смотрел непонимающе, как я взял лук, осмотрел и забросил за спину. Я сам чувствовал себя несколько глупо, как будто иду охотиться на летучих мышей, но когда фактически в стане врага, можно сказать – на военной базе, надо вооружаться до зубов.

Страж у моих дверей выпучил глаза. Я погрозил ему пальцем.

– Дракона видел?

Он вытянулся, рявкнул:

– Никак нет!

– Увидишь, скажи, – велел я. – Говорят, уже вышел на охоту.

Он испуганно таращил глаза в спину, я потихоньку шел вдоль стены, присматривался, вслушивался, даже внюхивался в так резко изменившиеся с приездом королевской свиты запахи.

Из покоев Даниэллы вышла ее толстая служанка. Гуляки что-то кричали ей, один даже пытался схватить за руку, но она надвинула на лицо платок и, опустив голову, быстро прошла мимо веселящихся мужчин, прижимая к груди корзину с грязным бельем. Кто-то прокричал ей вслед скабрезность, однако служанка, ничего не слушая, почти пробежала под стеной и выскочила в тень с такой поспешностью, будто за нею гонятся разгулявшиеся черти.

Я в личине исчезника наблюдал из-за колонны. С двух сторон полыхают самые яркие светильники, и если я правильно понял герцогиню, то меня могут увидеть так же, как я вижу в темноте или сквозь не слишком прочную преграду вроде кустов или тонкой стенки. Но яркий свет не даст увидеть меня термозрением, а если у кого собачий нюх, то и его собьет… может быть, мощный аромат горящих масел с добавкой благовоний и пахучих сортов не то дерева, не то грибов.