Рин проигнорировал вопрос, лишь кивнул, и Скорпион продолжил, но уже так тихо, что остальным пришлось затаить дыхание, чтобы его услышать:

– В моем бизнесе большая часть доходов приходит от выполненных обещаний. К примеру, игрок может пообещать, что заплатит долг в течение дня, если мы позволим ему поставить еще тысячу золотых в качестве следующей ставки…

Рин, пытаясь понять, к чему ведет Скорпион, кивнул, и тот продолжил:

– Хотелось бы верить, что все будут выполнять свои обещания, но я предпочитаю иметь некоторые гарантии. А для этого у меня должна быть возможность как-то наказать тех, кто попытается не сдержать свое слово.

Рин постарался ответить как можно спокойнее, чтобы скрыть раздражение:

– Замечательная мысль, господин Скорпион. Я передам ваши пожелания королю.

Скорпион улыбнулся.

– Король Туфи, принцепс, обещал, что всякий, кто сможет пленить императора Ириши, взойдет на трон Гэфики, нового королевства Тиро. Но мне представляется, что если король Куни хочет, чтобы это обещание стало реальностью, то должен показать, что у него есть зубы. Любое требование становится более законным, когда подкреплено силой. А любая армия, пожелавшая войти в Гэфику, должна преодолеть перевал Токо.

На следующий день Рин Кода тайно выслал армию к перевалу.

Конечно, Куни попросил его отправить посланца к Мата Цзинду, чтобы пригласить в Пэн, разделить победу и помочь его защищать, но Рин всегда предпочитал рассчитывать на свои силы: зачем о чем-то просить других, если сам способен обо всем позаботиться?

Кроме того, Пэну уже ничто не угрожало благодаря его плану, и почему Куни и его соратники должны делиться славой, которая принадлежала им с Мата по праву? Разве не будет лучше, если Куни станет королем Гэфики? Боги не благоволят к людям, которые забывают позаботиться о себе.

Он не сомневался, что Куни с ним согласится.

– Тебе понравилось заниматься любовью с Куни Гару, Тацзу непредсказуемый?

– О, значит, ты видел, Луто. Я выглядел прелестно, не так ли?

– Его труднее приручить, чем ты думал? Я отметил, что он не сделал тебя своей фавориткой.

– У него проблемы со вкусом. Ну, я развлекся, а это самое главное.

– Где Киджи, приносящий бурю, близнецы льда и огня и Фитовео Воинственный? Мне казалось, они больше всех заинтересованы в этой войне.

– Все три птицы и дикий пес пребывают в мрачном настроении. Их чемпионы заняты в других местах, поэтому это ничтожество украло все лавры.

– Да, опасно вести за собой смертных.

– Не прикидывайся таким невинным, старая коварная черепаха. Ты планировал этот ход долгие годы. Я с нетерпением ждал, когда твой человек себя проявит.

– Когда хочешь поймать большую рыбу, нужно вытравить много лески.

– Ты ведь понимаешь, что еще ничего не кончилось? Победить легко – оставаться победителем значительно труднее.

– Хорошо сказано, но все зависит о того, что считать победой.

– Я возвращаюсь домой, на Волчью Лапу, – там сейчас будет намного веселее.

Адмирала Фило Каима, стоявшего во главе имперской армады, занимало только одно: оказаться вместе со своими кораблями как можно дальше от безумца Мата Цзинду. Образы повстанцев-берсеркеров, встающие за горизонтом как стаи кровавых демонов, преследовали его – спал адмирал или бодрствовал.

Прошло несколько дней, прежде чем он сообразил, что у него на руках все козыри.

Из-за того, что Цзинду сжег корабли в гавани Тоадзы, они не могли покинуть Волчью Лапу. Как им теперь с ним воевать? Плыть в море и нападать с воды?

Каима, ставший старшим офицером империи, собрал все оставшиеся морские и воздушные корабли и поменял курс, решив начать блокаду северного и южного побережий Волчьей Лапы. Из-за того, что огромный водоворот, сотворенный Тацзу, сделал невозможным плавание по каналу Киши, такая блокада не позволит ни одному кораблю покинуть Волчью Лапу.

Да, империя потерпела поражение на суше и потеряла территорию, но теперь у нее появилась возможность задержать здесь Мата Цзинду и всех его мятежников до тех пор, пока Пэн не пришлет новую армию.

Цзинду хочет поставить на карту жизнь всех своих людей? Ну, пусть поставит.

Мата Цзинду начал называть себя маршалом Кокру. Торулу Перинг составил декларацию, но никто из королей и аристократов на Волчьей Лапе даже рта не открыл, чтобы возразить.

Мата не стал ждать приказа короля Туфи. Этот мальчишка-пастух был бы ничем без Мата и его дяди. Один Рефироа стоил десяти Туфи. Он, а не Паши Рома, помог повстанцам одержать победу. Он, а не Туфи, покончил с непобедимым Киндо Мараной. Он, и никто другой, остановил сорокатысячную армию, имея под своим началом две тысячи берсеркеров. Он не стал прибегать к обману или сложной стратегии, а просто разбил врага благодаря отваге и ярости боя.

Это была самая честная и самая сладостная победа в мире.

Туфи марионетка, и Мата в нем не нуждался. Торулу Перинг прав: все, что заслужил и чего хочет, Мата должен взять сам. Жалеть себя – глупое занятие: мир уважает тех, кто уважает себя.

Слабые и лицемерные мужчины, окружавшие Мата, вызывали у него презрение: эти предатели и трусы не заслужили носить аристократические имена. Возможно, они родились в богатых семьях с правильными фамилиями, но у них не было и десятой доли мужества его телохранителя, Рато Миро, простого крестьянского мальчишки, или одной сотой духа его брата Куни Гару, сына фермера.

Мата выгнал короля Дало из дворца и поселился там сам. Оуи Ати и Хью Нокано, командующие армиями Фачи и Гана, которые пришли к Мата на помощь во время сражения на Волчьей Лапе только после того, как стало очевидно, что он побеждает, приказал посадить под домашний арест, решив судить их как предателей. Его не обманула их запоздалая поддержка – ведь враг уже обратился в бегство, когда они вступили в сражение.

И только к Намену и Маране он проявил уважение. По его представлениям, они не были великими воинами, но он с почтением относился к их должностям. Мата не видел позора в том, что они потерпели поражение из-за недостатка способностей, – оба сделали все, что было в их силах. Да и как кто-то мог рассчитывать победить самого Мата – олицетворение Фитовео? Он похоронил меч Намена – тело найти не удалось – с почестями, достойными герцога, и даже позволил Маране сохранить свой меч. Хрупкое телосложение Мараны удивило Мата, и он никак не мог понять, почему Кикоми предпочла ему этого болезненно слабого мужчину, – еще одно свидетельство ее недалекого ума и отсутствия благородства. Глядя на жалкого представителя человеческого рода, Мата обнаружил, что не способен вызвать у себя чувство ревности к «сопернику», – настолько Марана был ничтожнее. Возможно, однажды Мата даже великодушно предложит Маране пойти к нему на службу, как поступали древние герои с побежденными противниками, но настолько далеко в будущее он не заглядывал.