Я проснулась с первыми лучами солнца, лёжа на огромной белоснежной тигрице. Кис также сладко спала на сырой земле. С трудом растолкав её, сонные, мы побрели обратно в лагерь. Я надеялась, что мне не влетит от кого-нибудь за моё отсутствие и заметив, что я ушла не одна, они не подняли паники. Зря надеялась. Едва я стала подходить к лагерю, как заметила караулящего на посту Дмитрия. Я развернулась на сто восемьдесят и начала было уходить, но он заметил нас и догнал меня.

Нет, нет, нет, не хочу выяснения отношений сейчас, я ещё слишком хочу спать! Он держал меня за рукав водолазки, не давая уйти дальше.

— Ками, пожалуйста, — голос нежный как шёлк, словно котик пришёл на мягких лапках. Мне станет не по себе и я прощу его, а я так сильно хочу на него злиться, просто невыносимо! — Не уходи. Я не хочу ругаться с тобой. Я говорил с Эванджелиной. Если ты скажешь, что мы должны бросить Зою и сменить лагерь, то я не только и слова не скажу, я даже и мысленно не упрекну тебя. Это моя вина, прежде чем делать что-то подобное, я должен был обсудить это с тобой.

Да, должен был! Но теперь, когда он признавал это, я не могла больше злиться на него и чувствовала от этого досаду!

— Не нужно её прогонять. Сделаем, как предложил Виктор, усилим защиту. Если запахнет жареным, то улизнём. Но ты будешь мне должен. И никаких утренних побудок как минимум неделю! А теперь, если ты позволишь, я хочу пойти и ещё немного поспать.

Он нехотя отпустил мой рукав.

С Зои сняли наручники, но пока что ей было запрещено оставаться одной, кто-то обязательно должен был находиться рядом. Кроме меня, разумеется. Но у неё хватало ума избегать меня. Люди Джулиано не пришли ни на следующий день после назначенного, ни после. Как мы и условились, мы тратили чуть больше сил на поддержание магического щита вокруг. Если ранее он позволял почувствовать, что кто-то входил внутрь нашей территории, то теперь он вовсе не позволял никому чужому пересекать его. Также мы разбивались на пары, чтобы караулить ночью. Всем было строго настрого запрещено обсуждать хотя бы какие-то планы в присутствии Зои. И как бы мне ни хотелось, чтобы всех от неё тошнило, я замечала, что постепенно она начала находить общий язык с Рене и сёстрами алхимиками. В целом, она также неплохо ладила с Эванджелиной. Маркус с Мари продолжали поддерживать нейтралитет, по всей видимости, боясь, что я почувствую себя окончательно брошенной.

Про свою работу на Арбор она не рассказала ничего такого, что устроило бы меня с Виктором. Работала с графом, помогала ему то искать какие-то книги с заклинаниями, то писала речи для выпускников академий или отвечала на деловые переписки. И это за столько-то лет работы? Ну разве что она рассказала нам ещё о нескольких местах, где находились академии, но они конечно же все невероятно защищены. Впрочем, тут уже с неё не слез Виктор, заставив подробно рассказать про все, где что находится, буквально расчертил план по её словам, записал, сколько примерно охраны находится в каждой, через сколько они сменяются и по какой системе они сейчас отбирают учеников. Но на вопросы, чем же так плохи Арбор, что она захотела уйти, она не смогла толком ответить, кроме того, что граф ужасный человек и работать с ним невозможно, а её больше никуда не переводят.

Мы продолжали тренировки с Дмитрием, но в любое другое время Зоя всё время старалась крутиться рядом с ним. Может быть Эви была права и Зоя просто изводила меня ранее из ревности? Но проблема была в том, что теперь я сама бесилась, когда они были вдвоём. Это было странно, я не испытывала подобного по отношению к Эви, Эви была хорошей девушкой и наверное, они с Дмитрием могли составить хорошую пару. Но когда я видела, как Зоя заискивает перед мужчиной, то я непроизвольно клацала зубами. Как будто бы между ними двумя было больше, чем было между мной и ангелом. Позднее я всегда упрекала себя за такие мысли. Честное слово, я вела как собака на сене, сама не ест и другим не даёт. Но ревновать ведь можно не только того, к кому испытываешь чувство влюблённости? Ревновать можно и родственников, и друзей. Раньше все знали, что отношения у меня с Дмитрием сложные, но особые. Теперь особые отношения у него были с этой блондинкой.

Я хотела немного поговорить с Виктором, но зайдя в его палатку увидела, что он не один. В кресле, поджав ноги к себе, сидела Мари. Рядом с ней стояла наполовину опустошённая бутылка вина, Мари выглядела расстроенной, как будто бы она плакала совсем недавно. Виктор сидел рядом и, быть того не может, гладил Мари по руке, говоря что-то очень тихим, успокаивающим голосом. Я вынырнула наружу, пока они меня не заметили. Наверняка Мари опять ударилась в мысли о прошлом, но вот то, что Виктор умеет быть таким чутким с кем-то, стало для меня новостью. Хотя, у них с Мари тоже были особые отношения. Все точно также это знали. Это было с тех пор, как Мари пришла к нам ещё малышкой. И именно Виктор убедил её прийти к нам. Только к нему она по-настоящему прислушивалась.

Я нашла брата у костра. Одного взгляда мне было достаточно, чтобы понять, что он видел Мари с Виктором. Со стороны могло показаться, будто бы он вёл себя как обычно, но его осанка, опущенные вниз плечи, напряжённые руки, всё это говорило мне о том, что он раздражён. Я молча села рядом с ним. Мне нечего было ему сказать, но даже сидя в тишине, я как бы показывала, что я здесь, с ним и готова поддержать его. В какой-то момент он всё же прервал наше безмолвие, говоря шёпотом, чтобы никто не услышал:

— Я просто хочу, чтобы она могла прийти со своими переживаниями ко мне. Я боюсь быть слишком настойчивым, потому что она всё ещё переживает утрату. Но меня бесит, что она столько доверяет Виктору, но не мне. Я всё ещё остаюсь для неё чужим. Словно я всё ещё для неё тот взрослый дядя вампир, который играл с ней, когда она была маленькой. Что, если я для неё, всё равно, что для тебя Дмитрий? Когда он очнётся, то