– Мне надо попасть в Идрис! – воскликнула Клэри. – Даже если ты не можешь понять зачем! Это ради мамы!

– Мариза считает, что Конклав безупречен, непогрешим! Я не могу сказать ей, что это не так, потому что… – Он осекся.

– Потому что так сказал бы Валентин, – закончила за него Клэри.

Она ожидала взрыва, но взрыва не последовало.

– Никто не безупречен, – только и сказал Джейс, яростно ткнув пальцем в кнопку вызова лифта. – Даже Конклав.

Клэри скрестила руки на груди:

– Ты и в самом деле не хочешь брать меня в Идрис, потому что для меня это опасно? Именно по этой причине?

На лице Джейса промелькнуло удивление.

– В смысле? Какие еще могут быть причины?

– Ну… потому что… – Она сглотнула.

Потому что ты сказал, что больше не питаешь ко мне никаких романтических чувств, потому что я все еще влюблена в тебя – и ситуация складывается неловкая, и ты наверняка прекрасно об этом знаешь.

– Может, потому что не хочу, чтобы моя младшая сестра повсюду ходила за мной хвостом? – спросил Джейс с усмешкой.

Лифт приехал. Клэри открыла дверь, вошла в него и снова развернулась к Джейсу:

– Я не иду за тобой хвостом. Я должна попасть в Идрис, чтобы помочь маме. Нашей маме! Как ты не понимаешь? Если я этого не сделаю, она может вообще никогда не очнуться! Хотя бы притворись, что тебе не все равно!

Джейс положил руки ей на плечи; кончики его пальцев касались обнаженной шеи над воротником, и Клэри с бессильной тоской почувствовала, как по коже побежали мурашки. Сама того не желая, она стала рассматривать тени, залегшие у Джейса под глазами, темные впадинки под скулами… На фоне черного свитера шрамы выделялись еще заметнее, а ресницы – еще темнее. Он весь был как контрастный набросок; она нарисовала бы его в черном, белом и сером цветах и еще добавила бы немного золота на глаза и волосы, чтобы подчеркнуть…

– Позволь все сделать мне, – тихо и очень настойчиво сказал он. – Я сам помогу ей. Просто скажи, куда идти и к кому обратиться. Я сделаю все что нужно.

– Мадлен сказала магу, что явлюсь именно я. Он ожидает дочь Джослин, а не сына Джослин.

– Так скажи ей, что план изменился. – Джейс крепче сжал ее плечи. – Поеду я, а не ты. Не ты!

– Джейс…

– Я сделаю все, все что угодно, если пообещаешь остаться здесь!

– Я не могу.

Джейс резко отпустил ее и отшатнулся, будто Клэри толкнула его:

– Почему?

– Потому что речь идет о моей маме.

– Она и моя мама, – холодно сказал Джейс. – Кстати, почему Мадлен не обратилась к нам обоим? Почему только к тебе?

– Ты сам знаешь.

– Ну да, – голос у него сделался совсем ледяным, – потому что для нее ты дочь Джослин. А я – навеки сын Валентина.

Он захлопнул кованую дверь лифта, и пару секунд Клэри смотрела на него сквозь тонкую вязь решетки. Через отверстие в форме бриллианта на нее взирал золотой глаз, и в его глубине тлели искры яростного гнева. А потом лифт поехал вниз, унося ее в темную тишину собора.

– Земля вызывает Клэри! – Саймон помахал руками. – Ты что, заснула?

– Нет-нет, прости.

Клэри тряхнула головой, отбрасывая невеселые воспоминания. С тех пор Джейса она не видела. Он не отвечал на ее звонки, поэтому все вопросы, касающиеся путешествия в Идрис, пришлось обсуждать с Алеком, которого это совсем не радовало. Бедняга Алек угодил меж двух огней – Джейсом и матерью, которая всегда старалась поступать так, как должно.

– Ты что-то говорил?

– Я сказал только, что Люк вернулся, – сказал Саймон и спрыгнул со стола как раз в тот момент, когда дверь в комнату распахнулась.

– Привет, Саймон, – сказал Люк.

Голос звучал спокойно и немного устало. Люк был одет в потрепанную джинсовую куртку, фланелевую рубашку и вельветовые штаны, заправленные в сапоги, видавшие лучшие виды лет десять назад. Очки он поднял на макушку. Клэри обратила внимание, что в его каштановых волосах стало больше седины. Под мышкой Люк держал какой-то квадратный сверток, перевязанный зеленой лентой.

– Вот, купил тебе кое-что в дорогу, – сообщил Люк, протягивая сверток Клэри.

– Зачем?! – смущенно запротестовала Клэри. – Ты и без того уже сделал так много…

Люк купил ей новую одежду, когда вся старая погибла вместе с домом, новый телефон, новые принадлежности для рисования, хотя Клэри даже не просила об этом. Почти все, что у нее теперь было, подарил Люк. Кроме того, он же вообще не хотел отпускать ее в Идрис.

– Просто я увидел это, и сразу подумал о тебе.

То, что лежало внутри, обернутое в несколько слоев папиросной бумаги, на ощупь казалось мягче, чем шерстка котенка. Клэри разорвала бумагу и вскрикнула от восторга, увидев бархатный плащ бутылочно-зеленого цвета – старомодный плащ с большим капюшоном, медными пуговицами и подкладкой из золотого шелка. Клэри положила его на колени, бережно разглаживая мягкую ткань.

– Он похож на то, что обычно носит Изабель! – воскликнула Клэри. – На дорожный плащ нефилима.

– Та к и есть. Теперь ты будешь больше похожа на других Охотников в Идрисе.

– Ты хочешь, чтобы я была на них похожа? – спросила Клэри, подняв глаза.

– Клэри, ты одна из них, – ответил Люк с грустной улыбкой. – Кроме того, сама знаешь, как они обращаются с чужаками. Так что лучше приложить все усилия, чтобы вписаться в их общество…

Саймон как-то странно хмыкнул, и Клэри посмотрела на него виновато – она почти забыла о его присутствии.

– Мне пора, – сказал Саймон, демонстративно посмотрев на часы.

– Но ты же только что пришел! – огорчилась Клэри. – Я думала, мы посидим, какой-нибудь фильм посмотрим…

– Тебе надо собираться. – Саймон беззаботно улыбнулся ей, так что Клэри почти поверила, что у него все в порядке. – Я еще зайду попрощаться перед дорогой.

– Да ладно, останься! – уговаривала Клэри.

– Не могу. – Тон Саймона не допускал никаких возражений. – Я договорился о встрече с Майей.

– А… Ясно…

Клэри убеждала себя, что Майя очень хорошая. Она умная. Она красивая. Она оборотень. И она влюблена в Саймона. Может, все складывается наилучшим образом? Саймон теперь нежить, значит, и девушка у него должна быть из нежити. Строго говоря, ему как раз не следовало быть с нефилимами вроде Клэри.

– Ну… тогда тебе надо идти.

– Да, надо, – согласился Саймон.

Клэри обнаружила, что не может прочитать в его темных глазах ничего. Вот это что-то новенькое… Раньше ему не удавалось скрыть от нее свои эмоции. Интересно, это побочный эффект обращения в вампира или что-то иное?