* * *

– Он взял его… – сказала Айша, входя в комнату.

Она была в бешенстве, но определить это могли только те, кто хорошо ее знал. Например, Додо. Он наслаждался ее гневом. Он обожал, когда она начинала пахнуть смертью – не своей, чужой. Сейчас от нее исходил именно этот запах – скорой чужой смерти. Пока было непонятно кто умрет, но скоро это выяснится.

– Кого? – спросил Резаный. – И кто?

– Косолапый взял Червя, – пояснила жрица. – И уже допрашивает.

– Откуда ты знаешь? – Бегун нервно дернул щекой. – Это точно? Ты уверена?

– Вопросы, вопросы, вопросы… Да, – прошипела Айша. – Я уверена. Видела своими глазами, как этого задохлика волокли к Жертвенной Башне.

– Только его?

– Да, Бегун, только его. Твоя подружка сбежала…

– Нельзя уцелеть, упав с неба, – покачал головой Резаный. – Это колдовство!

– Точно, колдовство! – ухмыльнулась Айша. – Ничего более тупого в твою тупую башку не пришло? Фармеры – такие фармеры! Иди сажай капусту, Беспощадный вас забери!

Резаный оскорбился, открыл было рот, но Додо сделал полшага вперед, просто так, на всякий случай, и фармер тут же его закрыл.

– Мы больше ему не нужны? – спросил Бегун у Айши после короткого раздумья. – Ты об этом думаешь?

Айша уселась в углу и нахохлилась. Ее темные густые брови сошлись к переносице, на гладком лбу прорезалась поперечная морщина.

– Может быть.

– Но у нас ган-кэрроджи, подготовленные бойцы, следопыты, твой чокнутый минер…

Айша посмотрела на Бегуна как на идиота.

– И что ему мешает все это получить, но без нас в виде довеска? Если он один заграбастает бессмертие, то мир будет принадлежать ему. А мы будем гнить в Ямах…

– Но сначала, – вмешался молчавший до сих пор Бабах, – они сбросят нас с Жертвенной Башни. А уже потом они отволокут то, что останется в Ямы. Ты был в Ямах, Бегун?

Он хихикнул.

– Заткни ему рот, жрица, – прорычал Бегун, багровея. – Пусть младшенький помолчит, а то…

– А то что? – спросил Бабах, ухмыляясь.

В руках у него появилась граната.

– Убери, – приказала жрица. – Совсем головой поехал, Бабах?

Бабах нехотя послушался.

– Что будем делать? – спросил Бегун Айшу, отворачиваясь от минера. – Ждать, пока нас расстреляют? Или сбросят с Башни? Мы же перешли мост! Дороги обратно без разрешения Косолапого нет и не будет!

Та покачала головой.

– Забудь о дороге обратно, Бегун! У нас два пути… Первый – не злить Косолапого и выжидать. Второй – злить Косолапого и выжидать.

– Есть еще третий, – сказал Резаный. – Украсть у них Червя.

– Как? – спросила Айша, глядя на него, как на чокнутого.

– Отбить его! Правильно говорит парковый! У нас ган-кэрроджи! У нас бойцы! Пусть попробуют!

– Ну хорошо! Отбили мы Червя! Как ты покинешь Таун? Мост заминирован, другой дороги нет!

– Пойду вперед, – отчеканил Резаный. – Куда-нибудь этот ваш Червь нас выведет!

– Знаешь, – сказала Айша мерзенько ухмыляясь, – когда ты правишь ган-кэрроджем – ты настоящая десница Беспощадного! Ты – красавец! Тебя можно даже захотеть! Но когда открываешь рот, ты – полный дебил! Жаль, что вас не учат читать, только ковыряться в грязи… Была бы польза…

Резаный тяжело задышал, на шее и лбу вздулись жилы, но он посмотрел на Додо, потом на Айшу и решил промолчать.

– У нас один путь, – Айша прищурилась и поманила челов пальцем. – Ближе ко мне, вожди! Я не собираюсь орать!

Когда вожди склонились к ней, жрица негромко произнесла:

– У нас один выход, челы… Нам нужно взять в заложники Косолапого…

Бегун заулыбался, словно услышал смешную шутку.

– Ну, да… Ну, да… Косолапого… В заложники? У него в городе?

Он покачал головой.

– Ты чокнутая, жрица?

– Сдохни первым… – огрызнулась Айша. – Еще один дебил. Мы не можем вернуться домой. Мы не знаем пути к Лабе. Книжный Червь в руках у Косолапого. Рыжая тварь неизвестно где. Никто из вас не высрал из себя ничего, даже похожего на план! А я при этом – чокнутая? Зашибись! Хочешь жить, парковый? Тогда слушайся умных советов. Есть единственный чел, который стоит между нами и Беспощадным – сам Косолапый. Возьми его за яйца – и ты выйдешь из Тауна живым. Или готовься подохнуть в ближайшие пару часов.

Сидящий в своем углу Бабах хихикнул и перекатил из ладони в ладонь кругляш гранаты.

– Вот сейчас и посмотрим, у кого тут есть яйца, – проворковал он. – И у кого их сейчас оторвут…

* * *

Место, где прятался Книжник, Белка нашла легко.

Если бы не забитый при падении бок и не растянутый голеностоп, она бы справилась значительно быстрее. А так – на то, чтобы уйти от погони и пройти к реке, не попадаясь на глаза смотрецам, понадобился световой день. В сумерках Белка почувствовала себя увереннее – нет ничего лучше, чем игра теней в сгущающейся полутьме – нога постепенно переставала ее беспокоить, а к боли в ребрах она просто притерпелась.

Хуже всего, что кроме ножа и обреза с двумя патронами в стволах, у нее ничего не было и Белка ощущала себя почти голой.

Когда стало понятно, что Книжника она на себе далеко не утащит (он, хоть и худющий, был минимум на полсотни фунтов тяжелее спутницы) и в сознание не приведет, Белка резанула пластиковые каффсы ножом, выдернула из кобуры на бедре Тима обрез и прислушалась: к ней бежали буквально со всех сторон. Топот ног, десятки голосов, торопливые шаги, позвякивало железо, кто-то тяжело и хрипло дышал…

Полминуты – это все, что у нее есть, не более.

Она присела рядом с бесчувственным Тимом. Расстегнула лямки рюкзака и сняла его со спины напарника. Карта и дневник, как и ожидалось, оказались внутри.

Зашибло Книжника качественно.

Белка пощупала затылок напарника – кости были целы, шея, вроде, тоже. А вот что стало ниже – Беспощадный его знает! Во всяком случае, дышал Тим едва слышно, из угла рта и правого уха сочилась кровь.

Ноги…

Белка зашипела от боли в спине. Она пыталась двигаться быстрее, чем сейчас могла, и боль была платой за это.

Белка быстро ощупала ноги Тима – целы! – и сделала еще одну попытку привести его в чувство. Голова Книжника по-прежнему болталась из стороны в сторону, как у покойника, но он дышал.

Голоса звучали совсем рядом. Все. Приехали. Пора решать.

Она посмотрела на Книжника, потом на обрез, открыла стволы – оба патрона были на месте.

Мертвые не говорят. Мертвые ничего никому не выдадут. Мертвец не скажет, где находится Лаба. Мертвеца нельзя пытать, нельзя заставить его обезуметь от боли. Смерть решает все проблемы, не так ли, напарник?