— Говорят, на них напали морские упыри, — продолжил Миканти. — Лацедоны. Целые толпы. И какое-то еще, более могущественное существо, оно поджигало корабли прямо из глубины моря.

— Но корабли должны были быть защищены! — вспылил Робийард.

— Они и были защищены, — ответил Вайлан Миканти. — Но не со стороны днища. Сотни моряков погибли, а большая часть припасов затонула.

Дюдермонт упал на свой стул, и Дзирту показалось, что иначе он не удержался бы на ногах.

— Жителям Лускана это не понравится, — заметил Реджис.

— Продовольствие было нашей козырной картой, — согласился Дюдермонт.

— Может, мы сумеем объявить морских при зраков общим врагом, — предложил Реджис. — Уговорить верховных капитанов отбить у них морские пути?

Робийард громко фыркнул.

— Это не самый плохой вариант! — протестующе воскликнул хафлинг.

— Да, возможно, это наш единственный выход, — согласился Дюдермонт, к великому удивлению самого Реджиса. — Мы должны прекратить эту войну, — продолжал губернатор, обращаясь в основном к Робийарду. — Объявить перемирие и плечом к плечу выступить против этих чудовищ. Мы могли бы дойти до самого Глубоководья и наполнить трюмы…

— Ты совсем потерял разум, — прервал его Робийард. — Ты считаешь, что верховные капитаны согласятся принять участие в экспедиции, которая только усилит твою власть?

— Но это и ради их собственного блага, — настаивал губернатор. — Чтобы спасти Лускан.

— Лускан уже погиб, — сказал Робийард.

Дзирт хотел бы возразить чародею, но не смог найти ни одного аргумента.

— Пошлите верховным капитанам приглашение для переговоров, — приказал Дюдермонт. — Они не могут не понять, что это единственно разумное решение.

— Они не поймут, — вздохнул Робийард.

— Мы должны хотя бы попробовать! — закричал Дюдермонт, и Робийард, снова насмешливо фыркнув, отвернулся.

Реджис с тревогой посмотрел на Дзирта, но дроу нечем было его успокоить. Весь предыдущий день они провели на улицах, сражаясь неподалеку от бывшего дворца Сульджака, и оба знали, что Лускан стоит на грани катастрофы, а может, уже за этой гранью. Единственной их надеждой был поток продовольствия из Глубоководья, а если его большая часть пропала…

— Мы должны попробовать, — повторил Дюдермонт уже более спокойным тоном.

Но в его голосе отчетливо прозвучали отчаяние и страх.

* * *

Барам и Таэрл отказались принять приглашение и прислали единственного представителя, уполномоченного передать их послание. Курт и Кенсидан вообще не ответили на призыв к переговорам.

Дюдермонт старался держаться, но каждый раз, когда он считал, что Дзирт и Робийард не смотрят в его сторону, у капитана вырывался тяжелый вздох.

— Двадцать семь? — насмешливо переспросил Робийард. — Целый день сражений, дюжина погибших или тяжелораненых с нашей стороны, и в награду двадцать семь пленников, ни один из которых не торопится принести нам присягу?

— Но все они согласились не принимать участия в беспорядках, и если мы победим… — заговорил Дзирт.

— «Если»? — саркастично ухмыльнулся Робийард.

Дзирт откашлялся, оглянулся на Дюдермонта и продолжил:

— Когда мы победим, эти люди к нам присоединятся. Нельзя же сжигать Лускан дотла. В этом я совершенно уверен.

— Этого недостаточно, Дзирт, — сказал Робийард, и дроу оставалось только пожать плечами в ответ, поскольку ему нечем было возразить магу.

Они сумели удержать в своих руках дворец Сульджака, но враг был повсюду, и несколько прилегающих улиц уже оказались под контролем Барама или Таэрла. Они действительно потеряли двенадцать воинов, и кто знает, сколько еще людей погибло на улицах вокруг дворца.

Война на истощение не сулила победы Дюдермонту. В отличие от того дня, когда начался поход против Арклема Грита, за ним не стояли тысячи жителей. Поставки продовольствия могли бы возродить веру людей, но морская флотилия погибла в море, а о наземном караване до сих пор не было никаких известий.

В кабинет вошел Реджис и доложил о приходе посланника Барама и Таэрла. Дюдермонт, вскочив со стула, устремился в зал для аудиенций, нетерпеливо подталкивая перед собой хафлинга.

Его уже ожидал настоящий морской волк, облысевший до половины черепа и с белыми прядками по бокам головы. При появлении губернатора он отвлекся от ковыряния в носу.

— Не трать понапрасну время, — заявил он, сбросив что-то с пальцев на иол.

На губернатора он смотрел, словно огромный пес на загнанного в угол грызуна, — точно так же и сам капитан Дюдермонт смотрел с палубы «Морской феи» на трюмных крыс.

— Надо было Бараму и Таэрлу прийти лично, чтобы тебя не беспокоить, — произнес Дюдермонт, усаживаясь в кресло напротив. — Я дал честное слово, что здесь им не причинят никакого вреда.

Посланник ухмыльнулся:

— Не сомневаюсь, что такое же слово ты давал и Сульджаку.

— Ты хочешь сказать, что я повинен в его гибели? — спросил Дюдермонт.

Человек с самым равнодушным видом пожал плечами.

— Барам и Таэрл не такие глупцы, как Сульджак, — сказал он. — Чтобы поверить людям вроде капитана Дюдермонта, им потребуется нечто большее, чем честное слово.

— Похоже, что они судят обо мне по себе. Я человек слова.

Дюдермонт сделал паузу, давая посланнику возможность представиться.

— Мое имя не имеет значения, и таким, как ты, я его не называю.

Робийард рассмеялся за спиной Дюдермонта:

— Я могу его узнать, капи… губернатор.

— Эй, тебя никто не спрашивал! — злобно огрызнулся посланник.

— О, зато я получил ответ, можешь в этом не сомневаться, — заверил его чародей. — Возможно, я даже высеку его в качестве эпитафии на твоей могиле, если только мы решим, что ты достоин могилы и эпитафии.

— Так вот как ты держишь свое слово, капитан?! — воскликнул морской волк, ощерив гнилые зубы, и Дюдермонт поднял руку, призывая Робийарда угомониться.

— Барам и Таэрл прислали тебя, чтобы ты выслушал мое предложение, — сказал Дюдермонт. — Так вот, передай им…

Неопрятный посланник захохотал и затряс головой:

— Они прислали меня со своим предложением. И только со своим предложением. — Он пристально взглянул в лицо Дюдермонта. — Капитан, возвращайся на свою «Морскую фею» и убирайся отсюда. Это мы тебе позволяем, и это больше, чем ты заслуживаешь, глупец. Но знай, что мы отпускаем тебя только с тем условием, что ты больше никогда не потопишь ни одного корабля, идущего под флагом Лускана, и в этом ты должен дать свое честное слово.