— в науках они превосходили всех, и этим Ирландия прославилась на весь мир. Многие чужеземные короли посылали в Ирландию своих сыновей, чтобы те получили воспитание в ирландских школах.

И как раз в одной из таких школ учился тогда юноша, совсем еще мальчик. Он всех поражал своим необыкновенным умом. Родители его были простые труженики и, конечно, бедняки. Но хотя он и был еще мал и очень беден, в знаниях с ним не мог бы сравниться ни сын лорда, ни короля. Даже учителям приходилось иногда краснеть перед ним: когда они пытались чему-нибудь научить его, он вдруг сообщал им нечто такое, о чем они никогда и не слышали, и изобличал их невежество.

Но совершенно непобедим он оказался в споре. Он мог с вами спорить и спорить, пока не доказывал, что черное это белое, и тут же, когда вы уступали, — побить его в споре не мог никто! — он утверждал обратное и доказывал вам, что белое было черное.

Родители так им гордились, что твердо решили сделать из него священника, хоть и были очень бедны. И наконец они этого добились, правда, чуть не умерли с голоду, пока копили для этого деньги.

Что и говорить, в те времена Ирландия не знала другого столь же ученого мужа, и он так и остался самым великим спорщиком: никто не мог перед ним устоять. Пытались беседовать с ним даже епископы, но он тотчас доказывал им, что они ровным счетом ничего не смыслят.

В те времена школьных учителей еще не было, и обучением занимались священники. А так как этот человек считался самым умным в Ирландии, все чужеземные короли посылали своих сынков именно к нему, лишь бы хватило для них комнат в колледже. И постепенно он загордился и даже стал забывать, с какого дна он поднялся, и — что было хуже всего — стал забывать даже Бога, который и сделал его таким умным.

Гордыня так овладела им, что от одного спора к другому он дошел уже до того, что доказывал, будто нет ни чистилища, ни ада, ни рая, ну, а значит, и Бога, и, наконец, даже, что нет и души у человека, что человек все равно как собака или корова — коли умер, так и нет его.

— Разве кто-нибудь видел душу? — спрашивал он. — Если вы сумеете мне ее показать, я поверю в нее.

На это ему, конечно, никто ничего не мог ответить.

В конце концов все рассудили так: если нет того света, значит каждый может делать на этом свете все, что ему вздумается. Сам священник подал первый пример, взяв себе в жены молоденькую девушку. А так как невозможно было достать ни священника, ни епископа, чтобы обвенчать их, он сам для себя отслужил службу. Это был неслыханный позор, но никто не осмелился сказать ему хоть слово, потому что на его стороне были все королевские отпрыски: они прикончили бы любого, кто попробовал бы помешать их разгульной жизни.

Бедные юноши! Они все верили в него и полагали, что каждое слово его — истина.

Таким образом, его идеи стали распространяться все шире и шире. Мир катился к гибели. И тогда как-то ночью с неба спустился ангел и объявил священнику, что жить ему осталось всего двадцать четыре часа. Священника бросило в дрожь, он стал умолять хоть немного продлить ему жизнь.

Но ангел был неумолим и сказал, что это невозможно.

— Зачем тебе жизнь, ты, грешник? — спрашивал он.

— О сэр, сжальтесь над моей бедной душой! — молил священник.

— Нет, нет! А разве у тебя есть душа? Скажи пожалуйста! И как же ты это обнаружил?

— Она бьется во мне с той минуты, как ты появился, — ответил священник. — И каким же я был дураком, что не подумал о ней раньше.

— Набитым дураком, — согласился ангел. — Чего стоило все твое учение, если оно не подсказало тебе, что у тебя есть душа?

— Ах, милорд, — вымолвил священник, — если мне суждено умереть, скажите, скоро я попаду в рай?

— Никогда, — был ответ ангела. — Ты же отрицал рай.

— О милорд, а в чистилище я попаду?

— Чистилище ты тоже отрицал. Ты отправишься прямо в ад! — сказал ангел.

— Как, милорд, но ведь я отрицал и ад! — возразил священник. — Стало быть, и туда Вы не можете меня отправить.

Ангел был слегка озадачен.

— Ну хорошо, — молвил он. — Я тебе скажу, что я могу для тебя сделать. Выбирай: или ты останешься жить на земле хоть до ста лет и наслаждаться всеми земными радостями, но потом полетишь на веки вечные в ад, или через двадцать четыре часа умрешь в ужасных мучениях, но зато потом попадешь в чистилище и останешься там до Страшного суда. Правда это будет возможно только, если ты сумеешь найти верующего, и тогда его вера послужит залогом твоего прощения, и твоя душа будет спасена.

Не прошло и пяти минут, как священник принял решение.

— Пусть я умру через двадцать четыре часа, — сказал он, — лишь бы только душа моя была спасена.

Тогда ангел дал ему все указания, как поступать, и улетел.

Священник тут же вошел в большой зал, где сидели все его ученики и королевские сыновья, и обратился к ним:

— Скажите мне правду, и пусть никто из вас не побоится противоречить мне! Скажите, вы верите, что у человека есть душа?

— Учитель, — отвечали они, — когда-то мы верили, что у человека есть душа, но, следуя твоему учению, мы в это больше не верим. Нет ни ада, ни рая, ни Бога! Вот что нам известно, потому что ты учил нас этому.

Священник побледнел от страха и выкрикнул:

— Послушайте! Я учил вас ложно. Бог есть, и человеческая душа бессмертна! Теперь я верю во все, что я раньше сам отрицал.

Однако голос священника потонул во взрыве смеха, так как ученики решили, что он испытывает их умение вести спор.

— Докажите это, учитель! — закричали они. — Докажите! Разве кто-нибудь видел Бога? Разве кто-нибудь видел душу?

И весь зал сотрясался от смеха.

Священник поднялся, чтобы ответить им, но не мог выдавить ни слова. Все его красноречие, вся сила его доводов покинули его. И он не нашел ничего лучшего, чем воздеть к небу руки и возопить:

— Бог есть! Бог есть! Господи, прости мою грешную душу!

Но все стали потешаться над ним и повторять его же слова, которым он их научил:

— Покажи нам его! Покажи нам твоего Бога!

И он бежал от них в смертельном страхе, убедившись,