Припарковав свой грузовичок у подножия холма, Румер увидела Зеба на верхнем дворе, ее сердце так и подпрыгнуло от радости. Она поднялась по каменным ступенькам и устремилась в его объятия. Он прижал ее к груди, целуя ее пшеничные волосы, и впервые за целый день она ощутила спокойствие и уют: что бы ни происходило, с Зебом она всегда была счастлива.

– Что-нибудь удалось найти? – спросил он.

– Ничего подходящего для Блю. Все конюшни слишком далеко от моря. – Она улыбнулась, потому что это была такая же хорошая отговорка, как и все остальные.

– А, по-твоему, он будет против? – спросил Зеб. Румер кивнула:

– Да, он очень придирчив, когда дело касается морского бриза.

– Ах, – Зеб поцеловал ее шею и положил свои ладони чуть пониже ее спины, – в Калифорнии тоже есть океан. Думаешь, тихоокеанский бриз не придется ему по душе?

– Не знаю, – прошептала она.

– А я думаю, что твой отец ответил бы «да».

– Почему ты так решил? – спросила она, но Зеб обезоружил ее улыбкой.

– По-прежнему никаких вестей от Сикстуса? – спросил он.

Румер покачала головой. Она надеялась, что он позвонит ей два дня назад и скажет, что отплыл из Новой Шотландии в Ирландию. Если бы так и было, то она обязательно обсудила бы с ним идею Зеба. Она могла бы спросить его мнения по поводу ее отъезда в Калифорнию. Возможно, она тоже взяла бы заслуженный отпуск – один год без ветеринарских забот, и ничто не помешало бы ей вернуться обратно. Но, не дождавшись звонка, она набрала номер Малаки и попала на автоответчик: «Сейчас меня нет. Оставьте сообщение».

Кратко, по делу, это очень похоже на ее отца. Неужели она не услышит его голос еще восемнадцать, а то и двадцать дней, пока он не доберется до Голуэя? Обычно Сикстус Ларкин давал о себе знать при любых обстоятельствах.

Румер было не по себе, ее терзали переживания о Блю и об отце, ей не удавалось убедить Зеба остаться, и она никак не могла решиться уехать. Такое состояние преследовало ее и в детстве: ей нравилось быть уверенной в том, что все дорогие ее сердцу люди в безопасности, о них заботятся, и они находятся там, где она всегда сможет их найти. Но с годами жизнь понемногу учила ее не цепляться за тех, кто хотел уйти.

Сначала она отпустила Зеба в Колумбийский колледж, откуда он проложил дорогу к голубому небу и звездам. Еще сложнее ей было отпустить его, когда он женился на Элизабет и превратился из лучшего друга в мужа сестры. Она не стала удерживать Зи, которая отправилась в Голливуд, забрав с собой Зеба и Майкла.

Пока текло время, ей пришлось отпустить мать на небеса, животных на волю, отца в море, а соседские деревья – на опилки. Мало-помалу она училась принимать то, что ей преподносила судьба, а не то, чего хотелось бы ей самой.

Но разве могла Румер вновь отпустить Зеба и продолжать жить как ни в чем не бывало? И это после того, как он позвал ее с собой – что, если это их последний шанс быть вместе? Она мучительно размышляла о том, куда же теперь пристроить Блю и когда же ее отец причалит к ирландскому берегу, но это не шло ни в какое сравнение с тем ужасом, какой она испытывала при мысли о прощании с Мысом Хаббарда, пусть и вдвоем с любимым человеком. Значит, чтобы последовать за новой мечтой, ей надо было принести в жертву старую? И к тому же, как она могла просить Зеба отказаться от работы в лаборатории, от дела всей его жизни?

– Ты что-то копал? – вернувшись на бренную землю и заметив грязь у него под ногтями, спросила она.

– Посадил еще парочку лилий, – ответил он. – Теперь кроличья нора надежно сокрыта от посторонних глаз. Когда будешь готова, мы можем попробовать выпустить их туда.

Румер глянула на соседний участок. Там стоял Тэд Франклин, в свете солнечных лучей рассматривавший свои чертежи. Увидев его и зная о том, что ожидало старый коттедж, на месте которого планировали возвести особняк, Румер поежилась. Она перевела взгляд на кусок голой земли, где еще недавно росли кусты азалий, и загрустила.

– Интересно, остались ли там ядовитые испарения? – прошептала она. – Кролики могут погибнуть, если попытаются пробраться в свою родную нору.

– Я загородил ее валуном, – сказал Зеб. – Еще в ту ночь, когда мы забрали кроликов.

Румер вздрогнула в его объятиях; она-то этого не знала. Она была так занята собиранием стебельков и листьев и переноской кроликов в завязанной наволочке, что проглядела, как Зеб принял дополнительные меры предосторожности. И что же еще она упустила? Порой ей казалось, что она в одиночку заботилась о собственной жизни, Мысе и любимых созданиях – но, как оказалось, она ошибалась. И очень сильно.

– Если бы только Блю жил вместе с нами на Мысе Хаббарда, – мечтательно произнесла она.

– А почему бы и нет? – спросил Зеб. – На время мы могли бы переделать гараж в конюшню.

– Тут недостаточно простора, – она покачала головой. – Он привык к бескрайним полям…

– Так в его распоряжении будет целый пляж, – засмеялся Зеб. – И вдобавок дорожки на Литтл-Бич, к Индейской Могиле… по крайней мере, до наступления зимы.

– А потом? – спросила она, гадая, куда его – или их обоих – занесет этой зимой.

– Мы что-нибудь придумаем, – прошептал Зеб.

– Зеб…

– Тебе понравится Дана-Пойнт, Румер. И Блю тоже – высокие утесы над берегом океана, а рядом плещутся киты и дельфины. Моя лаборатория находится неподалеку – и по вечерам я буду приходить домой. Мы могли бы огородить двор, а ты целыми днями каталась бы верхом на Блю. И, конечно, каждое лето мы могли бы возвращаться сюда, на Мыс.

Румер улыбнулась таким радужным перспективам, но не успела ответить.

В ту же секунду они услышали с дорожки от пляжа раздраженные голоса. Зеб усмехнулся:

– Неужели накупались?

– Ты о чем? – спросила Румер.

– Смотри…

Тэд Франклин свернул чертежи и прошагал к поднявшейся по ступенькам компании тинейджеров.

– Что случилось? – спросил он.

– Это полный отстой! – сказал невысокий блондинистый мальчишка. – Сначала какая-то тетка заявила, что нам нельзя играть в футбол на пляже, а потом приперся охранник.

– А вы объяснили им, что это ваша собственность? – спросил Тэд.

– Ну, разумеется! Но они не стали нас слушать. В общем, мы сваливаем отсюда, – сказал клон первого блондина.

– В каком смысле «сваливаете»?

– Мы поедем на Сторожевую гору, – ответил паренек. – Туда, где приличные дома, а не сральники вроде этих. Надо было покупать там, отец. А это место я просто ненавижу.

– Но ты полюбишь его, Барт. Подожди, я покажу тебе планы…

– Вперед, – сказал мальчишка своим друзьям. – Уже поздно, и если мы поторопимся, то еще успеем нормально отдохнуть на пляже.