– Тебе решать, вождь. Девочки с тобой останутся, я же мою шкуру постараюсь продать подороже.

Орк молча оскалился, похлопал лапами рядом с собой. Торопыга и Шонголом быстро присели рядом и замерли, словно мышки. Хмурый прижал к себе малышек и пригорюнился:

– Кем я после этого буду, человек? Какой из меня вождь, если клан не уберег. И отдал того, кто родственников из плена вызволил и хлебом с ними делился? Это у вас, людей, брат брата за паршивую монету продаст, а мы кровью родных не торгуем.

– Может, и так. У вас свои правила.

– Свои… Убить можем, соседей на колья посадим из-за выпасов хороших. Во славу богов кровавую жатву устроим в походе. Но пока степь стоит на кровных узах и братстве стали, мы будем жить. Ты думаешь, что я смогу с вами в подлости сравниться, продать тебя как скот после того, как увидел живыми моих сестер по клану?.. Вот там что? – Хмурый мотнул мордой в сторону сундучков.

– Приданое. Девочкам.

– Правильно. Приданое. То есть ты решил, что сестрам пора занять место на совете клана.

– Я решил, что моя жизнь может оборваться в любой момент, а малышки без приданого обречены на торги. Продали бы их, как не имеющих защиту клана! И посмотрел бы я на тебя, как тебе вслед воины плевали бы, что допустил такое бесчестье…

Хмурый набычился, из-под нахмуренных бровей буравя взглядом полуголого человека.

– А так ты попрал законы наследования и взвалил на их плечи ярмо взрослого орка. Им теперь за любую проказу отвечать жизнью.

– Ответят. Сочтешь нужным – научишь, как не только ножом отбиться, но и мечом за себя постоять.

Орк жестом отправил девочек к сундукам. Открыв ящики, они достали мечи, сняли ножны и гордо выпрямились с обнаженным оружием в руках.

– Да уж, приданое. Острая сталь. С каких это пор приданое начинают с холодной стали собирать?

– Я человек в ваших краях новый, могу ошибаться. Но две сотни лет тому назад сироты начинали взрослую жизнь с момента, как на лапы встанут. Никого это не удивляло. А начинали именно с оружия, чтобы себя защитить и честь клана не уронить.

Вождь Диких кивком отпустил малышек, покопался в принесенном свертке и достал оттуда чудовищных размеров бутыль черного стекла. Свернул залитую воском пробку, плеснул себе и безглазому темно-красного вина. Медленно выпил, налил еще и поставил чашу рядом с горячими углями. Сытый колонг буро-желтым комком прокатился к чаше, шумно вылакал все и устроился посреди костра, закрыв глаза и блаженно расправив крылья в сполохах пламени. Хмурый аккуратно подбросил дров и буркнул:

– А ты что думаешь, лысое отродье?

Зверь лениво почесался и уставился на человека. Поразглядывал его с минуту и снова прикрыл глаза.

– Ты – вождь. Тебе и думать. А мне думать не положено. – Послушал, как орк шарит лапами что-либо тяжелое поблизости, и радостно оскалился: – Тьму в нем вижу. Такую же древнюю, как кровь моего хозяина. Столь же могучую. Тени мертвых вижу в нем. Но не вижу опасности ни для себя, ни для нашего дела…

Орк настороженно слушал, Глэд же равнодушно стал одеваться. Неприятная на вид зверушка его не пугала, выпитое вино шумело в голове, и сильно хотелось спать. Оставалось лишь договориться с вождем о завтрашнем дне и можно заканчивать прием гостей. Колонг же столь неторопливо продолжал:

– Я бы на твоем месте, вождь, не волновался. Шаманам его не сжевать. Остатки твоего клана он сохранил. Глядишь, через десяток-другой лет еще и охотиться вместе будете…

Хмурый почесал затылок и медленно поднялся.

– Говорят, ты в горы пробирался, к гномам?

– В горы. К гномам, – не стал отпираться безглазый.

– Угум. Будем считать, они тебя сами нашли. Утром ко мне зайди, юрту рядом мне выделили. Обмозгуем что и как.

Глэд с непониманием смотрел на уходящего орка:

– Кто нашел? Кого нашел?

Хмурый откинул полог и буркнул во тьму:

– У вас времени полчаса. Не больше. Не знаю, что вы там ему притащили, но чтобы по лагерю потом спятившие заклинатели не метались. Проблем не оберемся.

И орк пропустил в юрту трех гномов, одетых по-походному. Те степенно подождали, пока Дикий вождь выйдет, после чего один из пришедших вышел вперед и склонился в глубоком поклоне.

– Здравствуй, Повелитель…

Глэд ошарашенно смотрел на склонившихся перед ним гномов. Они выложили дары: отливающий черным полный ростовой доспех, меч и играющий бликами огня черный шлем, слепо смотрящий на спрятавшихся в углу орчат полированной безглазой личиной.

В стоящем посередине человек узнал гнома, которому помог несколько месяцев тому назад. Покопался в памяти, нашарил имя. Пригласил гостей садиться, стараясь разрешить свалившуюся на него неожиданную проблему.

– Уважаемый Глонг, я рад видеть тебя в здравии. Надеюсь, вы разделите со мной скромный ужин.

– Повелитель, мы будем рады разделить с тобой пищу.

– Почему ты называешь меня так странно?

– Потому что наши древние пророчества сбываются. Записанное в книгах оживает, и события набирают ход. Согласно предсказаниям, ты приходишься сыном Владыке, пришедшим из-за грани миров, чтобы вернуть огненному народу утраченное величие, привести на освобожденные земли и возродить Горную династию.

– Сын Владыки? Папашу свергли больше двух тысячелетий назад. Похоже, я хорошо выгляжу для такого возраста.

– Сын вернется в любое удобное для него время. Важна не оболочка. Важен – дух. А твой дух проснулся и набирает силу. Скоро ты сможешь вернуться домой, под каменные своды, к давно ждущему тебя народу.

Глэд в тоске обхватил руками голову:

– О боги! Только мне этого не хватало! Я шел к вам, чтобы остаться в живых, избежать смерти в застенках людей или на орочьем костре… Я совсем не собираюсь становиться пророком, королем или кем там еще… Я хочу лишь обрести покой, отдохнуть от этой бесконечной череды кошмаров…

– Повелитель, я…

– Глэд! Меня зовут Глэд! Еще раз заикнешься про короля, повелителя и прочих баронов – вылетишь отсюда как пробка из бутылки, ты понял? Не хватало мне еще неприятностей с орками из-за ваших тайных игр в престолонаследие…

– Да, э-э-э, Глэд. Я понял. – Гном строго посмотрел на сидящих рядом. Те степенно кивнули – не маленькие, все уразумели.

– Позволь преподнести тебе в дар эти доспехи. Лучший наш мастер ковал их специально для тебя. Доспехи сохранят твою жизнь в предстоящих походах, успокоят наши сердца, позволят…

– А отказаться я не могу? Я – безродный человек, которого завтра могут вздернуть на дыбу, могу отказаться принять их?

Расстроенный Глонг склонил голову, теребя полы промерзшей куртки:

– Конечно, уважаемый. Если вы примете решение отказаться от даров огненного народа, мы вынуждены будем смиренно принять это решение. Но зачем обижать нас отказом?