— Нам всем надо поспать, — сразу же подхватила Джулия. — А утром придем сюда опять.

Мы все пошли к жилому корпусу. Мае догнала меня и спросила:

— Как ты себя чувствуешь?

— Нормально. Только спина немного болит.

Мае кивнула.

— Наверное, мне лучше взглянуть, что у тебя там.

— Почему?

— Просто дай мне осмотреть свою спину, прежде чем ляжешь спать.

— О Джек, дорогой! — закричала Джулия. — Мой бедненький!

— Что там такое?

Я сидел возле кухонного стола, без рубашки. Джулия и Мае стояли у меня за спиной и ахали.

— Да что там такое? — снова спросил я.

— Не бойся, ничего страшного, просто волдыри, — ответила Мае.

— Волдыри? — воскликнула Джулия. — Да у него вся спина…

— Кажется, у нас тут есть пластыри от ожогов, — перебила ее Мае и достала из-под мойки аптечку первой помощи.

— Да, я очень на это надеюсь. — Джулия улыбнулась мне. — Джек, дорогой, ты представить себе не можешь, как мне жаль, что тебе пришлось пройти через все это!

— Джек, может быть, сейчас немного пощипет, — предупредила Мае.

Я понимал, что Мае хочет поговорить со мной наедине, но у нас не было никакой возможности. Джулия явно не собиралась оставлять нас вдвоем ни на минуту. Она ревновала меня к Мае — это началось много лет назад, когда я только взял Мае на работу в свой отдел. И теперь Джулия соперничала с Мае за мое внимание.

Меня это совсем не трогало.

Мае наклеила пластыри. Сначала они показались мне прохладными, но почти сразу же начали нестерпимо жечь. Я поморщился.

— Не знаю, что тут у нас есть из обезболивающих, — сказала Мае. — У тебя довольно обширный ожог второй степени.

Джулия лихорадочно рылась в коробке с медикаментами, разбрасывая лекарства во все стороны. Тюбики и баночки раскатились по полу.

— Вот, я нашла морфин, — сказала наконец Джулия, протягивая ампулу. Она радостно улыбалась. — Думаю, это подойдет лучше всего!

— Я не хочу принимать морфин, — возразил я. Чего мне сейчас действительно хотелось — так это сказать Джулии, чтобы она шла спать. Ее поведение меня беспокоило. Ее резкие, порывистые движения действовали мне на нервы. И еще мне хотелось поговорить с Мае наедине.

— Но ничего другого нет, — заявила Джулия. — Только аспирин.

— Аспирин подойдет.

— Боюсь, это слишком слабое средство, его будет недо…

— Я сказал — аспирин подойдет!

— И вовсе не нужно на меня кричать.

— Извини. Я просто не очень хорошо себя чувствую.

— Ну, а я просто пытаюсь помочь, — Джулия отступила на шаг. — Но если вам хочется побыть вдвоем — вы так прямо и скажите.

— Нет, — сказал я. — Нам не хочется побыть вдвоем.

— Ну, я просто пытаюсь помочь, — Джулия повернулась к коробке с лекарствами и снова принялась в ней копаться. На пол опять полетели коробочки с таблетками и пластиковые бутылочки с антибиотиками. — Может быть, тут есть еще что-нибудь…

— Джулия, — попросил я. — Прекрати.

— А что я такого делаю? Что я делаю такого ужасного?

— Просто прекрати.

— Я только пытаюсь помочь.

— Я знаю.

Мае у меня за спиной сказала:

— Все, я закончила. До утра должно продержаться. — Потом она зевнула и добавила: — А теперь, если вы не против, я пойду спать.

Я поблагодарил Мае. Она вышла из комнаты. Я проводил ее взглядом. Когда я повернулся к Джулии, она протягивала мне стакан воды и две таблетки аспирина.

— Спасибо, — сказал я.

— Мне всегда не нравилась эта женщина, — призналась Джулия.

— Давай пойдем и поспим немного, — предложил я.

— Здесь только односпальные кровати…

— Я знаю.

Джулия придвинулась ко мне поближе.

— Джек, я хочу побыть с тобой.

— Я очень устал. Увидимся утром, Джулия.

Я пошел в свою комнату и рухнул на кровать, даже не раздевшись.

Как моя голова упала на подушку, я уже не помнил.

День седьмой. 04:42

Спал я беспокойно. Меня всю ночь преследовали какие-то кошмары. Мне снилось, что я снова в Монтерее, снова женюсь на Джулии. Будто бы я стою перед священником, а Джулия, в белом подвенечном платье, подходит и становится рядом со мной, а когда она откидывает фату, меня поражает, как она прекрасна, молода, стройна. Джулия улыбается мне, и я улыбаюсь в ответ, чтобы как-то скрыть, что мне неловко. Потому что теперь я вижу, что она не просто стройная — она истощена до крайней степени. Ее лицо туго обтянуто кожей и похоже на голый череп.

Потом я поворачиваюсь к священнику, и оказывается, что это не священник, а Мае, она переливает из пробирки в пробирку разноцветные жидкости. Когда я снова посмотрел на Джулию, она разозлилась и сказала, что всегда не любила «эту женщину». Почему-то я чувствую себя виноватым. И винить во всем надо только меня.

Я ненадолго проснулся. Оказалось, что я весь вспотел, подушка промокла от пота. Я перевернул ее на другую сторону и снова заснул. И мне приснилось, как я сплю здесь, на кровати, а потом открываю глаза и вижу, что дверь в мою комнату открывается. Я вижу, что снаружи, в коридоре, горит свет. На мою кровать падает чья-то тень. Оказывается, что в комнату вошел Рики. Он стоит у моей кровати и смотрит на меня сверху вниз. Я не вижу его лица, потому что оно в тени. Рики говорит: «Я всегда любил тебя, Джек». Потом он наклоняется, чтобы прошептать мне что-то на ухо, но я понимаю, что на самом деле Рики хочет меня поцеловать. Он хочет поцеловать меня в губы, страстно, как любовник. Его губы чуть приоткрыты. Я вижу, как он облизал их кончиком языка. Я растерялся, совершенно не зная, что мне делать. Но тут в комнату вошла Джулия и сказала: «Что здесь происходит?» Рики сразу же отстранился и начал оправдываться. Джулия сильно разозлилась и сказала: «Не сейчас, дурак!» Рики снова что-то произнес, пытаясь оправдаться. Потом Джулия сказала: «Это вовсе необязательно. Оно само о себе позаботится». А Рики заявил: «В алгоритмах ограничения проявится действие коэффициента сжатия, если не выполнять периодическую глобальную оптимизацию». А Джулия сказала: «Оно не повредит тебе, если ты не будешь сопротивляться». После чего она включила в моей комнате свет и вышла.

Потом я снова был на нашей свадьбе, в Монтерее. Джулия стояла рядом со мной, в белом подвенечном платье. Я оглянулся, чтобы увидеть гостей, но позади нас стояли только наши дети, все трое. Дети радостно улыбались, счастливые и довольные. А потом я заметил, что у них на губах появились черные полоски, потом чернота растеклась вниз, окутала тела детей, как будто черными плащами. Они продолжали улыбаться, а я ужаснулся. Я подбежал к детям, но не смог сбросить с них черные плащи. А Николь спокойно сказала: «Пап, не забудь про поливальные установки».