Никита привалился плечом к стене и на некоторое время закрыл глаза. В голове шумело.

– Ты серьёзно? – спросил он спустя несколько минут, в течение которых Волков не проронил ни звука. Руки Никиты едва видимо дрожали. Дмитрий промолчал. Никита наполнил обе рюмки и тут же опорожнил свою. – Ты с кем-то связан? Ты уже занимаешься этим?

Волков достал из кармана фотографию и протянул приятелю.

– Как ты думаешь, кто это? – спросил он.

– Почём я знаю! Мужик какой-то… Отъевшийся.

– Да уж, отъелся по полной программе. Этот фраернамыл себе денег через Фонд ветеранов афганской войны. Теперь лезет в депутаты – хочет нашу с тобой жизнь перекроить таким образом, чтобы мы ещё глубже в крысиную нору спрятались, а он стал ещё кучерявее жить.

– Сука…

– Вот именно, – согласился Волков. – И мне поручили грохнуть его.

– Тебе? Кто? – осоловело моргнул Никита.

– Есть заинтересованные люди. Очень высокопоставленные и тоже, конечно, говно. Когда-нибудь и на них заказ придёт. Одно говно сменяет другое. Но меня это не интересует. Мы получаем деньги за нашу профессию. Мы умеем брать нужную фигуру на мушку и нажимать на спусковой крючок. Этому нас обучило наше государство. Верно я рассуждаю?

Никита кивнул и поднёс к лицу оптический прицел.

– Никогда не думал, что у меня появится возможность уничтожать таких сволочей.

– А ты в свои пятнадцать-шестнадцать лет думал, что тебе придётся ползать на брюхе под пулями по чеченскому дерьму?

– Нет. Но я не испытывал к чеченам ненависти. Там был страх, от него можно было легко в штаны наложить, была ярость, злость, но ненависти всё-таки не было. А к этим, которые тут жировали на моей крови, я накопил столько ненависти, что мне лет до ста её не растратить…

Дмитрий уже понял, что его товарищ попал в расставленные сети, и слушал молча, отколупливая ногтем что-то с поверхности стола.

– Я после двух первых заказов успокоился, – сказал он. – Поверишь ли, всё вот тут, – он постучал себя пальцем по груди, – угомонилось… Блин, сам не верю, психом был. Смотрю теперь на это как на обыкновенную работу. Правда, признаюсь, абсолютно равнодушным стал ко всему… И к людям прежде всего. Раньше казалось, что без друзей не могу, а теперь – запросто… Никто не нужен, ни в ком не нуждаюсь… Интересно, как у тебя будет…

– У меня?

– Если согласишься… – Волков неуверенно пожал плечами. – Если не сдрейфишь…

– Я? А чего тут бояться? Небось не в атаку ходить! Ты что, в трусости меня упрекаешь?

– Нет. Просто ты можешь не захотеть.

– Волчара, я уже захотел! Я хоть завтра…

– Завтра не надо. – Дмитрий спрятал оптический прицел в сумку. – Но если хочешь, я замолвлю за тебя словечко…

– Я готов!

– Проспись для начала, братишка. – Волков потрепал товарища по шее.

– Волчара, ты же меня знаешь! Если надо, я прямо сейчас пойду.

– Проспись… Хочешь, я тебе вот этого отдам? – Дмитрий указал на фотографию. – Возьму тебя на место, откуда я бить наметил. Дам тебе возможность испытать себя в деле. Справишься – поговорю о тебе с мужиками.

– Справлюсь! – Никита сжал кулаки.

– Тогда иди спать…

После этого разговора они дважды выезжали на место, где Волков предполагал «работать», но ни разу интересовавший их человек не появлялся. Наконец Дмитрий сказал, что выяснил, где и когда можно подловить его…

– Я отпускаю тебя одного, – доверительно произнёс Волков, остановив автомобиль в подворотне. – Ещё раз внимательно погляди на его рожу. Не перепутай.

– Уже запомнил. По ночам его поросячью харю вижу.

– Ладно. Пойдёшь вон в тот подъезд. Поднимешься на чердак. Возле окошка, которое выходит на противоположную сторону, найдёшь за досками и трубами винтовку. На другой стороне улицы увидишь китайский ресторан. Примерься, время есть.

– Наш боров там?

– Да, у него там деловая встреча намечена… Жди, не дёргайся… Когда всё сделаешь, игрушку оставь на чердаке. Я отъеду вон туда, к табачному киоску, видишь?

– Вижу…

– Всё… Валяй… Успеха тебе…

На чердаке пахло пылью и мышами, по полу тянуло сквозняком. Возле окна, из которого кто-то предусмотрительно выставил раму со стеклом, Никита увидел сваленные в кучу полусгнившие доски и ржавые трубы. Осторожно пошарив между ними и стеной, он нащупал холодное и гладкое тело снайперской винтовки. «Здравствуй, сестрёнка», – шепнул он, вытащив оружие.

Он осмотрел улицу, опробовал, в каком положении удобнее ждать и быть готовым к выстрелу, достал из кармана горсть табаку, свалял его в комок, сунул в рот и принялся жевать. Курить было нельзя. Время ползло медленно. Никита чувствовал, как его тело всё больше наполнялось нервозностью. Ладони вспотели, пальцы застыли от холода…

И вот появился тот, кого они с Волчарой называли меж собой боровом. Мужчину сопровождали два охранника и ещё какой-то человек, долго пожимавший ему руку и что-то восторженно говоривший. Никита прицелился, поймал грудь борова и тут же выстрелил. Навинченный глушитель превратил звук выстрела в едва слышимый щелчок. Жертва качнулась назад и стукнулась затылком о стену. Никита выстрелил второй раз, успев схватить перекрестьем прицела голову уже оседающего человека…

«Вот и сделано!» – Он улыбнулся, внезапно ощутив спокойствие. Экзамен был сдан. Работа выполнена безукоризненно. Никита неторопливо отсоединил оптический прицел от винтовки, спрятал его во внутренний карман просторной куртки и быстрыми шагами покинул чердак.

Волков ждал в автомобиле, постукивая пальцами по рулю. Двигатель работал. Едва Никита прыгнул на заднее кресло, Дмитрий надавил на газ, и машина сорвалась с места.

– Всё? – спросил Волков через некоторое время, подняв глаза к зеркальцу.

– Сделано, – металлическим голосом ответил Никита.

– Наверняка?

– Да.

– Ну что ж, с крещением тебя, брат, – вздохнул Волков. – Что ты там за пазухой прячешь?

– Прицел.

– Что? – не понял Волков.

– Стекло.

– Ты ошалел, что ли? Старичок, да ты просто с ума сошёл! Надо тут же сматываться с места!

– Я и смотался, лишь на несколько секунд задержался…

– Никита, – очень строго, но стараясь не повышать голос, произнёс Волков, – никогда не бери ничего с со бой! Всё надо оставлять там! Понял?

– Нет, брат, стекло никогда не брошу…

Предвыборная гонка набирала обороты. Кандидаты развили бурную агитацию, нагнетали истерию, выбрасывали в массы тонны компрометирующих друг друга материалов, всеми средствами старались оттеснить соперников, вступали в тайные сговоры, обещали невозможное.