Так вот, интересы враждебных сил за пределами нашей страны совпали с интересами младореформаторов и их покровителей. Почему либерализацию цен и приватизацию проводили в авральном порядке? Потому что они очень спешили. Они понимали, что их положение очень зыбкое. Ведь вторая попытка «повернуть назад» могла оказаться существенно более эффективной, чем в августе 1991 года, а экономической основой для возможного «поворота» была государственная собственность и остатки социализма. Поэтому им — зарубежным врагам и отечественным ворам — надо было в одночасье перевернуть всё общество и создать силы, на которые можно будет опереться в дальнейшем.

Они устраивали шок не для экономического развития (его и не получилось), а для разрушения социалистических производственных отношений, так, чтобы мечтавшую о реставрации советскую бюрократию (точнее, её наиболее идеологизированную, консервативную часть) оставить не у дел, без экономических рычагов влияния, в хозяйственном вакууме, образующемся после «перевода» экономики как бы в другое измерение.

Обвал был предопределён. Но, похоже, истинные масштабы ужаснули даже их, — да только переживали они вовсе не за народ, а за себя: ведь терпение народа могло лопнуть, и их могли просто смести. А то, что народ вымирает, это их не смущало. Это входило в планы реформаторов. Они намерены и дальше жить с продажи сырья, и лишний народ им не нужен — он же тратит на себя то, что можно с успехом продать. Так что пенсионеры — личные враги нашей элиты, ибо самим своим существованием уменьшают их доход. Реформы ради «блага страны» будут продолжать, пока в ней не вымрут все.

И только если народ научится различать слова и реальные дела, возможно, что-то изменится.

Сколько раз выслушивал народ, недовольный криминализацией общественных отношений, объяснения экономистов-либералов: дескать, первоначальное накопление капитала всегда носит криминальный характер, но надо потерпеть, ибо это необходимое условие формирования капитализма! Но либералы всегда «забывают» маленькую деталь: накопленные воровством богатства становятся основой капитализма только в том случае, если они вложены в основные фонды и развитие производства. А если эти богатства используются ворами для личного потребления или вывозятся из страны, то никакое это не «первоначальное накопление», а терпеть придётся вечно.

Уже который год «демократы» внедряют в общественное сознание мысль о порочности самого принципа государственной собственности на основные производительные силы. При этом ссылаются на то, что на Западе это якобы именно так, и посмотрите, как хорошо они живут! На это работала вся информационно-пропагандистская машина с самого начала «перестройки». Эту эстафету подхватили и СМИ РФ.

Фактически переход государственных предприятий в частную собственность начался в 1988 году, когда были приняты законы «О государственном предприятии (объединении)» и «О кооперативах». Создание нового экономического фундамента было политической задачей, которая не имеет никакого отношения к развитию страны и благополучию народа. Людям говорили об экономике, а речь шла о политике. Там, «наверху», никто всерьёз не собирался ничего созидать, там думали в первую очередь об удержании власти для обеспечения собственных шкурных интересов.

Замысел был элементарно прост: в кратчайшие сроки создать класс частных собственников как социальной опоры новой политической власти. С приходом к власти Ельцина машина приватизации была запущена на полный ход, а для обоснования происходящего людям внушали, что сама по себе приватизация государственного имущества, как метод повышения эффективности национальной экономики, известна в мире очень давно.

Действительно, это так. Но обычно государство проводит приватизацию, когда не видит необходимости иметь в своём владении те или иные отрасли или отдельные предприятия и считает, что частный капитал сумеет лучше использовать возможности, предоставляемые экономикой, сумеет эффективно добиваться снижения затрат и т. д. на данных предприятиях. При этом государство получает деньги: во-первых, за проданную государственную собственность, во-вторых, более эффективный хозяин платит налоги и берёт на себя обязанности по трудоустройству граждан.

То есть, начиная приватизацию, обычно учитывают возможные потери и прибыли государства. В России были только потери.

Во всём мире считается, что нельзя отдавать под приватизацию предприятия или отрасли, нужные государству, например, имеющие оборонное, социальное, научно-техническое значение, или связанные с национальными традициями. В России с этим считаться не стали.

Во всём мире государство имеет возможность в случае необходимости национализировать предприятия, находящиеся в частных руках. Примером может служить Великобритания, в которой сменявшие друг друга правительства лейбористов и консерваторов последовательно то национализировали, то приватизировали те или иные производства. В России возможность национализации или деприватизации вообще не предусматривалась.

Но в любом случае цели как приватизации, так и деприватизации вполне чётко формулируются и просчитываются. Они направлены на оптимизацию, в том числе и экономического положения страны.

У нас же, как мы говорили выше, действовали не экономические, а политические критерии — надо было отобрать экономический потенциал у государства, передать его в частные руки и тем самым обеспечить необратимость политических изменений, невозможность реставрации социалистической системы. Естественно, в расчёт не брались далёкие перспективы и не оценивались угрозы безопасности страны, которые порождались самим процессом ускоренной приватизации.

Крайнюю точку зрения на происходивший в этот период процесс раздачи в частные руки государственной собственности придерживается генерал Н.С. Леонов в своей книге «Крестный путь России». Он считает, что заказ на «дикую приватизацию» был сделан из США, так как сам Ельцин в силу своей малограмотности в принципе не мог быть генератором каких-либо экономических идей.

Ни сам А. Чубайс, и никто из его сотрудников — основных организаторов приватизационного процесса в России (А. Кох, П. Мостовой, М. Бойко и пр.) — ни единым словом не упоминают о своих связях с американскими исследовательскими центрами и государственными учреждениями, откуда они получали советы и рекомендации. Это молчание характерно, поскольку многие в России знали, что в аппарате А. Чубайса всегда работали американские «эксперты», имевшие доступ ко всей информации. Они работали прямо в кабинетах правительственных структур, но «демократическая» пресса молчала об этом.

И лишь в 2000 году, в пылу очередной предвыборной президентской кампании в США, республиканцы сделали достоянием гласности некоторые подробности нашей российской приватизации. Выяснилось, что в 1991 году в результате переговоров, которые вели А. Чубайс и Е. Гайдар с российской стороны и Андрей Шлейфер и Джеффри Сакс со стороны США, при Гарвардском университете был создан Институт международного развития.

Гражданин США Андрей Шлейфер родился в Москве и в подростковом возрасте выехал вместе с родителями в Америку, давно поддерживал тесную дружбу с министром финансов США Лоуренсом Саммерсом (в период Президентства Клинтона), который был его учителем и наставником в Гарварде. Неудивительно, что Шлейфер стал руководителем Института международного развития и практически без конкуренции выиграл государственный контракт в 57 миллионов долларов на управление денежной помощью России.