— Боже мой! Ну и дела! — вздохнула Эрмин. — Бедняжка Бетти! Мари, девочка моя, иди ко мне!

Эрмин не выносила вида испуганных или несчастных детей, а потому решила принять неотложные меры.

— Мари, тебе надо одеться и пойти играть с Мукки и близнецами, — распорядилась она. — И позавтракать можешь у нас. Если мама разрешит.

— Согласна, — пробормотала Бетти.

И подбодрила девочку:

— Да, Мари, родная моя, делай, что тебе Эрмин велит. Надевай пальто и ботинки и иди к ней домой. И не волнуйся — все теперь будет хорошо.

— Где Арман? — спросила Эрмин. — А Эдмон?

— Жо отправил их на завод навести порядок в турбинном зале. Это в первый день нового года! Я имела глупость высказать свое мнение, а он обозлился, и его было уже не унять.

Мари с припухшими от слез глазами уже оделась. Она поцеловала мать и помчалась во двор. И тут Бетти выкрикнула в отчаянии:

— Мимин, у меня нервы не выдерживают. Жо как встал, так и начал пить. Два стакана карибу, да еще стакан хереса. Ты же знаешь, что ему это на пользу не идет!

— Я поговорила с Симоном в хлеву. Он мне рассказал, что Жозеф не дает тебе покоя. Но в чем дело? Бетти, мне ты можешь открыться. Это из-за твоего кузена?

Эрмин, которой надоело жалеть то одного, то другого, решила действовать прямо. Но эти слова очень встревожили Бетти, и пунцовые щеки выдавали ее почти как открытое признание.

— Моего кузена? Что ты выдумываешь? — заявила она с дрожью в голосе. — При чем тут это? В Рождество Арман пошутил, что какой-то мужчина, пока шла месса, глаз с меня не спускал, но когда Жо узнал, что это мой кузен, он об этом и думать забыл.

Элизабет Маруа села за стол. Налила себе чаю в чашку, избежавшую ярости мужа. Эрмин в недоумении смотрела на нее. Ее бывшая опекунша все еще была очень красивой, хотя легкие морщинки залегли над верхней губой и в уголках глаз.

«Бетти старше меня на девятнадцать лет, — думала она про себя. — Бетти и мама одного возраста, где-то месяцев десять разница, и они обе привлекательны».

— Хватит на меня так смотреть, — вздохнула Бетти. — Нынче я выгляжу далеко не идеально. Я родила четверых и уж не помню, сколько было выкидышей. Жозефу хотелось иметь большую, прекрасную семью, а я его разочаровала.

— В таком случае моя мать тоже должна была бы вся известись, — сказала Эрмин. — У нее только я да Луи. Однако все же мужчина не может корить за это свою супругу!

— У Жо на меня все права, — возбужденно заявила Бетти. — А сейчас, Мимин, я хотела бы заняться обедом. Недосуг мне просто так болтать.

Эрмин взвесила все за и против. Она представила себе испуганное лицо Мари и злобное бешенство во взгляде Жозефа.

— Бетти, Симон не осмеливается оставлять тебя один на один с Жозефом! — сказала она. — Прошу тебя, подумай о своей дочери, об Эдмоне, он ведь такой впечатлительный.

— Никогда мой муж ничего плохого мне не сделает!

— Прекрасно, что ты уверена в этом! Но, судя по этим осколкам, тут есть о чем тревожиться. Я-то зашла поздравить вас с Новым годом.

Они поздравляли друг друга, когда вошел Симон. Он сразу увидел разбитую посуду на полу. Не говоря ни слова, взял метлу и совок, собрал осколки.

— Мимин, передай Шарлотте, что сегодня днем я не приду, — со вздохом сказал он, закончив убирать. — Разве что и мама пойдет со мной.

— Конечно, приходите оба на обед! — воскликнула Эрмин. — Я вам поставлю новые пластинки. Бетти, если бы ты только слышала песню Рины Кетти «Буду ждать тебя» и «Мой легионер», которую поет «воробышек» Пиаф, француженка, у которой исключительный голос!

Симон кивнул в ответ. Эрмин уходила с тяжелым сердцем. Она снова надела свои снегоступы и медленно двинулась по ледяному миру, лежащему под снежным покрывалом. Низкое, подернутое серой пеленой небо предвещало новый снегопад.

«Похоже, Рождественский Дед[54]решил показать, почем фунт лиха!» — мысленно сказала она.

С грустной улыбкой Эрмин вспомнила ту пору, когда была еще совсем юной и, чтобы позабавить Эдмона, в то время совсем еще маленького, в сочельник рассказывала об этом самом Рождественском Деде. Когда она дошла до родительского дома, ей пришла в голову мысль взглянуть, как там собаки.

«Надеюсь, Кьюту стало лучше, — подумала она. — Я тут занимаюсь сердечными делами Шарлотты, душевным состоянием Бетти, а о моем Кьюте совсем забыла!»

В загоне она увидела большую темную фигуру — это был Жослин в вязаной шапочке поверх седеющих волос.

— Эрмин, Кьют издох, — грустно сказал он. — Час от часу не легче!

Она поспешила подойти к нему. Закоченевший, с раскрытой пастью хаски лежал у его ног. На нижней губе — заледеневшая коричневая слюна.

— О нет, — простонала она. — Нет, нет! Его тоже убили! Как и Дюка! Папа, это ужасно!

— Дорогая, ты несешь вздор. Просто собака была больна. Кому нужно ее убивать? Я посмотрел вокруг — нет никаких следов!

— Вот видишь! Раз ты осмотрел место, значит, у тебя были подозрения.

— Я и вчера это делал, только далеко не заходил, — ответил отец. — Кьют был в отличной форме. Это крепкая порода, и кормили мы его как положено.

Эрмин встала на колени и погладила собаку по голове. Другие собаки держались поодаль.

— Смотри, отец, сколько он слюней напустил, и цвет их какой-то необычный. Его отравили!

— Да кто же?

— Те, кто сжег хижину Талы и кому не удалось разделаться с Шинуком, — с жаром убеждала Эрмин. — Те, кто убил старого Дюка, собаку Тошана. Они знают, где нас найти, и они на этом не остановятся! Я уверена, что Тала поэтому отсюда и сбежала. Она хотела спрятать Киону. Папа, мы должны быть очень бдительными!

Жослин поднял ее с колен и властно прижал к себе.

— Не бойся, дорогая! — сказал он. — Повторяю тебе, что Кьют мог умереть от остановки сердца или какой-нибудь проблемы с желудком. Он же был обжора, мог проглотить какую-нибудь щепку. Но если это может тебя успокоить, мы будем намного осмотрительнее. А пока, раз нет никаких доказательств, бесполезно извещать полицию. И кажется, снова пойдет снег, будет сильный снегопад!

— Надо похоронить Кьюта, — сказала Эрмин, сдерживая слезы.

— Невозможно, Эрмин, земля промерзла. Быстро возвращайся в тепло, а я отнесу труп в садовый домик. Как только представится возможность, я найду какое-нибудь решение.

— Тогда запри на висячий замок — я не хочу, чтобы дети видели его таким.

— Я прослежу за этим, дорогая! И успокойся! Ты так же легко теряешь голову, как и твоя мать. Вечером перед Рождеством Лора пришла в ужас, когда отключился свет. Она такое вообразила, что нелегко было ее успокоить. А на следующий день пришли Жозеф и Арман и все починили за три минуты. Какая-то безделица, пробка, что ли, перегорела.