Прежде чем перейти в столовую, Петр преподнес всем новогодние подарки. Из-за ограниченного багажа он привез немного, но сумел всем угодить. Маме — эффектный жакет и набор лучшего грима; отцу — самый современный прибор ночного видения; бабушке — портативную швейную машину; деду — настоящую ковбойскую шляпу и удобный насос для опрыскивания сада, а маленьких сестер осчастливил яркими майками и красивыми ранцами.

Когда все уселись за стол и выпили за встречу, Петра забросали вопросами — как там жизнь в Америке его собственная, ну и вообще… Он подробно рассказал обо всем: кто сосед по комнате, о своей учебе, как проводил свободное время. Не скрыл и то, что встретился с Дашей в Голливуде.

— Я твердо решил: мы поженимся, как только кончится траур! — объявил он родителям, опасаясь возражений. Их, однако, не последовало, а бабушка тут же его поддержала:

— Это замечательно, что вы сумели пронести свою любовь через столько преград и испытаний судьбы. У меня нет сомнений — ты, Петенька, будешь счастлив с Дашей!

— Жаль, что она не прилетела вместе с тобой, — оттаяла наконец Светлана Ивановна. — Теперь и я вижу, что Даша — твоя судьба. Хорошо было бы вместе отпраздновать твой день рождения…

— У нее жесткие условия контракта, — объяснил Петр. — Скоро он кончится, и тогда сможем быть вместе.

— Надеюсь, этого не произойдет до свадьбы? — все же сказал Михаил Юрьевич. — Ее надо сыграть, сразу как сдашь там экзамены.

— Прости, папа, но, может быть, хватит водить меня за ручку? — вспыхнул Петр. — Я достаточно сдерживал свои чувства! У нас ничего не было и не будет до окончания траура. И в церкви обвенчаемся. Но большего от меня не ждите.

Взял себя в руки и уже спокойно промолвил всем:

— Мы с Дашей решили больше не расставаться. В марте у нее кончается контракт, продлевать больше не будет. А на апрель мы с ней уже заказали каюту на круизном лайнере «Астор»,

Петр бросил жесткий взгляд на отца — тот промолчал. Зато, неизменно поддерживая мужа, робко вмешалась Светлана Ивановна:

— Но ты же нам обещал, что вы обвенчаетесь, — мягко, но с упреком в голосе, напомнила она. — А это вроде… свадебного путешествия. — И непонимающе подняла на него глаза. — Выходит, свадьба будет… в дороге? А как же… мы?..

— Не беспокойся, мама! Ну как ты могла такое подумать? Венчаться будем дома. Сойдем в Порт-Саиде, съездим посмотреть на пирамиды, посетим святые места и из Тель-Авива — в Москву.

Светлана Ивановна облегченно вздохнула, но тут же снова встревожилась.

— Погоди, Петенька, а как же… твоя учеба? Не бросишь же ее из-за женитьбы — ты ведь не Митрофанушка… — И улыбнулась, решив перевести разговор в шутку. — Наверно, договорился насчет отпуска?

— И я об этом подумал. Когда же ты будешь сдавать экзамены? — подхватил профессор.

— А я и не думаю туда возвращаться! — как о само собой очевидном сообщил Петр. — Решил забрать документы. Мои планы на будущее в корне изменились.

Эти слова произвели эффект разорвавшейся бомбы: настала полная тишина; даже маленькие Наденька и Оля уставили на брата расширившиеся глазенки.

Первым из шокового состояния вышел Михаил Юрьевич.

— Не слишком ли поспешно ты принял это решение? Хорошо ли все продумал? Очень уж неприятно… что-то легко ты меняешь свои планы на будущее.

— Почему же легко? Я пришел к этому путем долгих размышлений, — возразил Петр. — И моя женитьба здесь ни при чем. Все дело в том, что я увидел и понял за время пребывания там, в Штатах.

Как им всем объяснить свое решение?

— Главное, что повлияло — это чувство протеста, оно во мне появилось вскоре после приезда туда и росло буквально с каждым днем! — В голосе его слышалась горечь. — Ну почему мы, обладая куда большими природными ресурсами, живем как нищие, а они процветают?

Он помолчал; никто не произнес ни звука.

— Стал много думать об этом, вникать в вопросы экономики, государственного устройства. И, мне кажется, осознал, в какой беде сейчас наш народ. Тогда то, чему учусь, перестало быть для меня актуальным.

— Ты, что же, сын, решил бросить горное дело?! — поразился Михаил Юрьевич. — Останешься без профессиональных знаний и займешься политикой — самым грязным из всех дел?

— Ну зачем же так сурово? — не согласился с отцом Петр. — Вернусь в Горный, окончу. Но параллельно займусь юриспруденцией и экономикой. Мне это и в бизнесе необходимо.

Передуманное, пережитое теснилось в голове, — надо им объяснить…

— Нельзя, недопустимо замыкаться в узкой области, когда твой народ так бедствует! Политика, не спорю, дело грязное, но как иначе изменить положение к лучшему?

— Но ведь у нас сейчас, Петенька, новый президент… Молодой, энергичный… — неожиданно вмешалась в разговор Вера Петровна. — Вон по телеку все время говорят — скоро станет лучше…

— Эх, бабушка! Слышала бы ты, что говорят и пишут в свободной прессе! А за ним кто стоит?..

— Неужели ты видишь выход из этой трясины? Знаешь, как улучшить благосостояние народа, подтянуть хотя бы до уровня Европы? — серьезно произнес профессор.

— В общем-то, мне думается, — да, знаю. Хотя еще многое надо проверить расчетами. Я отнюдь не мечтатель, — есть опыт стран, реально обеспечивающих высокий уровень жизни.

— Очень интересно… А ты не мог бы объяснить конкретнее? — попросил Степан Алексеевич. — Просто не верится, что у нас такое возможно.

Прежде чем ответить, Петр немного поколебался.

— Об этом серьезно нужно говорить, с цифрами в руках, но я попробую все же привести главную идею, — начал он не очень уверенно. — Она зиждется на двух китах. Во-первых, закон должен гарантировать справедливый уровень доходов — ни чрезмерно высоких, ни слишком низких. Во-вторых, население должно получать долю прибыли от естественных богатств своей страны.

— А еще говоришь, что ты не мечтатель… — скептически усмехнулся отец. — Кто же из тех, кто владеет ими, хоть что-то отстегнет народу? Нереально!

— Но почему, папа? Ты ведь знаешь: в ряде нефтедобывающих стран, менее богатых ресурсами, чем наша, граждане получают долю прибыли, и это дает им высокий уровень жизни. — Петр сделал паузу и с горечью продолжал: — Чем же наш народ так провинился, что ему ничего не достается от собственных богатств?

— Так это в странах с монархическим строем. Там еще в Бога веруют, — с сомнением покачал головой Михаил Юрьевич. — А в России царя уже не будет.

— А ведь правда… И в Европе больше социальной справедливости в странах с конституционной монархией, — раздумчиво высказался профессор. — Взять хотя бы Англию, Швецию, Норвегию, страны Бенилюкса…

— Но и в Германии, и даже в США, социальная защита обеспечивает высокий жизненный уровень, — напомнил Петр. — Там закон не допускает сверхприбылей, облагает налогом в пользу малоимущих.