Олдус поморщился, как от боли. Он долго смотрел на Генри, а потом кивнул коротким, нервным движением. Челюсти у него были сжаты так, что он, кажется, едва заставил себя говорить:

– Обещаю.

Агата уже пару минут стояла неподалеку, будто чувствовала, что этот разговор ей лучше не слышать. Увидев, что они замолчали, она подошла ближе. Скриплеры уложили ее волосы в сложный узел, перевитый цветами, и было что-то настолько странное в сочетании этого великолепия с чумазым, поцарапанным лицом, рваной одеждой, а также лопатой и мешком перца, которые Агата держала в обеих руках, что у Генри что-то сжалось в груди. Агата открыла рот, будто забыла, что не может говорить, и со вздохом закрыла. Потом вытащила из волос цветок и решительно воткнула ему в петлю для пуговицы.

– Съем его, если проголодаюсь, – кивнул Генри, и Агата засмеялась и пихнула его мешком с перцем.

– Я придумал песню, хотите послушать? – Сван, дожевывая печенье, подошел к ним и обхватил за плечи Олдуса и Агату.

– Позже, – сказал Генри. – Лучше послушайте мой план. Освальд скоро будет здесь, но его люди понимают только простые приказы, а значит, он прикажет им остановить тех, на ком нет доспехов.

Генри выжидательно посмотрел на остальных, ожидая, что они крикнут: «Ты так здорово все придумал!», но они, кажется, не сообразили, о чем речь, и он терпеливо договорил:

– Как только на вас кто-то нападет, врежьте ему и, пока не опомнился, отнимите доспехи и наденьте на себя. Ну, кроме вас, Олдус. Хорошо, что не выбросили подарок от Освальда.

Олдус торопливо стащил с себя доспехи и протянул Генри, но тот покачал головой:

– В ближайший час меня не убьют, можете не волноваться.

– Это почему? – спросил Сван, но Генри в ответ только махнул рукой. Ему не хотелось говорить: огонь с таким нетерпением ждет, когда Генри ему сдастся, что, если придется, спасет его даже от тысячи стрел.

Олдус протянул доспехи Свану, но тот с важным видом отпихнул его руку.

– Эй, я не слабак! Наденьте на Агату, в сказках даму первой спасают. А можно мне уже песню спеть? Когда Хью говорил «позже», он обычно имел в виду «никогда».

Генри собирался ответить, но тут над Пропастями раздался голос, усиленный старинным рогом, и надежда, что Освальда легко будет перехитрить, разбилась вдребезги.

– Эй! Я знаю, что вы там! Предупреждаю: я приказал убивать на месте всех, на ком нет доспехов. Так что если решите снять доспехи с кого-то из моих людей, его сразу убьют остальные. Для таких прекраснодушных пташек, как вы, это плохая новость, так что советую доспехи не трогать.

Генри потер лицо, но даже не успел как следует прочувствовать, что его план провалился, как Сван вдруг затянул таким пронзительным голосом, что Генри едва не зажал уши:

Мы братья, и если мы вместе споем,

То песня тебя сохранит, как броня.

А после пойдем и отыщем свой дом,

Ты только подпой, если слышишь меня!

И, допев до конца, Сван тут же начал сначала.

Наверное, во времена Сердца люди сочиняли песни и получше этой, но Сван распевал ее с таким воодушевлением, что Генри даже заслушался и не сразу заметил, что вокруг происходит что-то странное.

Земля начала с хрустом покрываться ледяной коркой. Лед проступал среди корней деревьев, из щелей на земле, кое-где он намерз таким толстым слоем, что начал выгибаться горбами, и вскоре Генри понял: это не ледяные горки. Это звери. Их контуры становились все четче: лисы, олени, совы, – будто кто-то прорисовывал их черты на льду. И постепенно они задвигались, начали махать крыльями, переступать с лапы на лапу. А потом, будто втянув в себя остатки льда, с земли поднялась королева льда, и Генри сразу понял: она вполне довольна тем, с какими потрясенными лицами все на нее смотрят.

– Мы пришли на твой зов, поэт, – хрипловатым голосом сказала королева. – Я превратила свой лес в зверей, можете их погладить, если хотите.

– Привет, леди! – Сван весело помахал рукой. Он был единственным из присутствующих, кто не выглядел так, будто его ударила молния. – Вообще я Хью звал, но здорово, что вы пришли!

– Она настоящая? – пролепетал Олдус.

Королева улыбнулась. В полутьме она казалась слепленной из полупрозрачного черного камня.

– Если не верите, могу вас поцеловать, – учтиво предложила она, и Олдус передвинулся за ближайшее дерево.

– Спасибо, не стоит. Я женатый человек, – слабым голосом сказал он. Кажется, за последние дни все его представления о мире рухнули с треском.

– Я делаю это не для тебя, наследник. – Королева повернулась к Генри и протянула руку, будто хотела погладить его по щеке. – Мы не ввязываемся в войны людей, но если Освальд победит, он уничтожит все, что осталось от волшебства. А мой лес достоин лучшей судьбы.

– Например, погибнуть в бою с огненными тварями? – резко спросил Генри.

Ледяных зверей было семь, и он сразу понял, зачем она их привела. Помощь была, конечно, кстати, но он не хотел, чтобы Ледяной лес из-за него погиб, – и так слишком много всего произошло по его вине.

Королева скользнула ближе к нему; кажется, ногами она вовсе не ходила, просто гладко сдвигалась с одного места на другое.

– Это не только твое королевство, наследник. А если будешь со мной спорить, тебя тоже поцелую.

Генри сердито отвернулся от нее и посмотрел вдаль – туда, где огненные звери ярко освещали лагерь. Освальд ходил вдоль своих войск: видимо, давал указания. За плечом Освальда стоял Хью, весь скарб был привязан у него за спиной – он и сейчас не мог с ним расстаться. Генри даже отсюда видел, что Хью вполне доволен – голова гордо поднята, спина прямая. Он быстро кивал, слушая Освальда. Джетт был там же, его держали под руки два крупных воина, и Генри мельком подумал: он же трус, наверняка не хочет идти сражаться. Ну и хорошо, что Освальд его заставит, пускай Джетт посмотрит, до чего довела его ложь.

А потом Генри внимательно присмотрелся к движениям рук Освальда и перемещениям его солдат, и лоб у него разгладился.

– У меня две новости, хорошая и плохая, – пробормотал он. – Положено начинать с хорошей? Чтобы ловить нас в роще, Освальд отобрал всего один отряд. Если бы он пустил сюда всех, они бы и ему мешали искать дверь, бессмысленно толкались бы тут, натыкаясь на деревья. Но зато отряд он выбрал самый сильный. Видите, около сотни воинов стоят отдельно? Это те пятьдесят человек, что были в башне, и пятьдесят посланников.

– Четверо против ста – звучит обнадеживающе, – слабым голосом сказал Олдус.

– О нет, – Генри усмехнулся. – Не четверо.

Он обернулся: уже почувствовал, что в роще они не одни. За их спинами стояла толпа скриплеров, вооруженных палками, глиняными горшками и лопатами. Пал тоже был с ними, держал наперевес ножку стола, – Генри узнал его по цветочному венку.