— Бери что хочешь, — предложила Эстелла, чувствуя ее смущение. — Только сперва спрашивай у меня. Ненавижу, когда про сто хватают…

— Но откуда?.. — заикнулась было Джейни.

— Мой молодой человек любит делать мне подарки, Джейни непонимающе уставилась на Эстеллу. Французы — известные скупердяи, считающие, что лучше вести приятную беседу, чем открывать бумажник.

— Он араб, — объяснила Эстелла, поглаживая замшевую су мочку от Шанель — писк сезона, стоивший больше двух тысяч долларов. — Некоторые девушки не любят арабов, боятся их, ведь они такие богачи. Зато арабы что угодно тебе купят, куда угодно повезут. У Сайда яхта, летом мы будет плавать на ней вдоль Лазурного берега. Это самое модное место, там собираются все. — Видя, что Джейни не все улавливает, она рассмеялась. — Сен-Тропез, Антиб, Монако… Сайд обещал познакомить меня с принцем Альбертом.

Даже догадываясь, что Эстелла преувеличивает, Джейни от восхищения лишилась дара речи. Мир, о котором говорила Эстелла, был ей совершенно незнаком, но сейчас он казался совсем близким, как мерцающий драгоценный браслет: достаточно протянуть руку — и он твой.

— Арабы любят окружать себя множеством красивых женщин, — продолжила Эстелла. — Может, я уговорю Сайда пригласить тебя на яхту. Если не получится, тебя пригласит кто-нибудь еще.

В голове у Джейни зазвучал тревожный звонок, но она заставила его смолкнуть.

— Посмотрим… — отозвалась она, напуская на себя загадочность, будто у нее могли найтись более интересные занятия.

В ее комнате ждали два синих чемодана «Самсонайт». Мать проявила щедрость, снабдив ими дочь, но сейчас они вдруг показались Джейни воплощением всего, что ей не нравилось в ее жизни: потрепанности, слишком явного американского духа, отсутствия блеска; главное, некоторые девушки, вышедшие совсем уж из низов, добивались гораздо большего, оказывались наверху быстрее, чем она. Пока она стояла, погруженная в такие мысли, в двери появилась Эстелла в пестрой куртке от Шанель и в джинсах с небрежно переброшенной через плечо сумочкой. С точки зрения юной Джейни, именно так должна была выглядеть шикарная молодая дама.

— Схожу куплю немного pain, — сказала Эстелла, тщательно выговаривая французское словечко, словно нельзя было сказать просто «хлеб». — Тебе что-нибудь нужно? Сигарет, например?

— Я не курю.

— Не куришь? — Эстелла засмеялась. — Придется начать. В Париже все курят. — И она, насвистывая модную мелодию в стиле диско, выпорхнула за дверь.

Джейни продолжила разбирать вещи. Но как только захлопнулась тяжелая входная дверь, она не смогла побороть соблазн и вернулась в «сокровищницу» Эстеллы. Она напоминала себе, что получила приличное воспитание, что она — при-

Личная девушка из хорошей семьи, которую с ранних лет учили не зариться на чужое, но сейчас уже не знала, что под этим подразумевалось. Может быть, таким образом людям, обреченным никогда не достичь желаемого, помогают мириться с жизнью? Она теперь жаждала очень многого и прекрасно осознавала свою цель. Ее ли вина, что ее приучали не ждать от жизни большего, чем серенькая работа, серенький брак, возня с серенькими детишками? В таком жизненном напутствии не было никакой глубины!

Но вот это, думала она, прикасаясь к тонкому шелковому платью, все эти вещи настоящие. Сколько ее ни предостерегали о том, как опасно мечтать о материальном, с ее точки зрения, он олицетворял достижения. Ими Господь или судьба одаривают своих избранников; казалось, чтобы на такого человека пролился волшебный дождь, он ничего не должен был предпринимать сам. Бродя по комнате, как в дурмане, Джейни сняла с плечиков полосатый пиджачок с воротником, отороченным золотистым мехом, шелковистее и шикарнее которого она еще не видела. Она накинула перед высоким зеркалом эту вещь, подняла воротник. В этом наряде почти исчезло ее сходство со смазливой американской студенткой, грызущей за рубежом гранит науки, она превратилась в красотку, для которой достижимо все. Не исключалось даже вступление в брак с принцем Альбертом и превращение в настоящую принцессу!

Вертясь перед зеркалом и тая от любви к самой себе, она думала: «Да, мне многого хочется. Но теперь я знаю, что могу многое получить. И получу, причем очень скоро».

Джейни вздрогнула. Оказалось, что она уже пересекла Сену и снова очутилась на правом берегу, в опасной близости к Вандомской площади. Она чуть постояла, а потом, как мошка на пламя, поспешила на площадь.

Она знала, что после пятнадцати лет отсутствия ноги сами принесут ее сюда, к элегантному фасаду отеля «Ритц». Разве не здесь все началось, не здесь она совершила первый неверный шаг? Пятнадцать лет назад она так же стояла, глядя на отель и готовясь к роковому решению, предопределившему всю ее дальнейшую жизнь.

Или она слишком драматизирует события? Внутренний голос напомнил, что она была тогда очень молода; откуда ей было знать, как поступать правильно? Другой голос ответил, что есть люди, которые даже в молодости проявляют благоразумную разборчивость. Или это было всего лишь отдельным, не возымевшим последствий событием? Оно, конечно, привело к новым событиям, но потом все кончилось, Джейни каким-то образом умудрилась через все это перешагнуть. Или она заблуждается? Ведь до сих пор она посвящает много времени «преодолению». Когда ты только тем и занята, что борешься с тенями прошлого, то откуда взяться будущему?

Посмотрев вокруг, Джейни поняла, что для утра среды площадь удивительно безлюдна. Увидев пустую скамейку, она прошла по булыжной мостовой и села. Обхватив голову руками, она стала вспоминать тот далекий день, когда Эстелла вернулась «из булочной» — почему-то путешествие за хлебом заняло у нее трое суток. Джейни сильно заскучала и так обрадовалась ее возвращению, что когда Эстелла заявилась в четыре часа дня, не заметила, что у той расширены зрачки, трясутся руки, она не переставая курит и не может толком ответить ни на один вопрос. Наконец Эстелла улизнула в кухню и трагическим голосом объявила оттуда, что ей нужно выпить. Даже откупорить бутылку она не смогла: пробка раскрошилась в горлышке, и Джейни пришлось выковыривать кусочки ножом.

— Я о тебе тревожилась, — виновато сказала Джейни. — Думала, с тобой что-то случилось. С тобой или с Донной…

— Она убралась. Ей больше не позволят появиться во Франции. — Эстелла отпила вино прямо из бутылки. — Скатертью до рога! С ней была такая скучища…

— А ты-то куда подевалась?

— Случайно встретилась с Саидом. Мы закатили вечеринку.

— На три дня?

— Это еще что! Однажды мы куролесили целую неделю. В этот раз веселье тоже еще не кончилось: я пришла за тобой. К Сайду приехал дядя, он хочет повеселиться. Что скажешь?

Они говорят по-английски? — спросила Джейни. Ей было так тоскливо, что она помчалась бы куда угодно, лишь бы там говорили на ее языке. Эстелла встретила ее вопрос смехом:

— А как же, глупышка! Они все учились в Кембридже или еще где-нибудь.