Приятель Краёва только молча извлекает из своего кармана помятый флаер.

— Ну, судя по количеству оставшихся листовок у пацана перед дверью вашего чудесного заведения, человека три-четыре тебе эту фразу ещё скажут, — протягивает мне этот клочок бумаги, и мне не остаётся ничего кроме как развернуть его и понять наконец, что вообще сегодня целый день происходит. На всю листовку распечатана моя фотография с небольшой припиской о том, что каждый, кто хочет, чтобы ему вернули деньги за кофе, должен сказать мне, что Руслан Игоревич Краёв испытывает ко мне нежные чувства, а попросту ту самую фразу, которую все целый день сегодня повторяют. Дальше ещё и моя фамилия имя и отчество. Название напитка, который может себе позволить заказать за счёт Краёва любой посетитель.

Я чуть не выругалась матерно. Ну вот что за дурак? Теперь хотя бы понятно с какой стати некоторые ещё и сфотографироваться со мной пытались. Видимо в качестве доказательств.

Лучше бы до Вершковой так прыть проявлял! Зачем мне сейчас-то эта показуха?

Вроде бы я оттаять должна, только ведь это всё опять пустые слова. Красивые жесты и ничего больше.

К тому же под конец смены настроение испортил какой-то странный посетитель. Зашел перед самым закрытием. Вроде бы обычный парень. С щетиной. Но это не то чтобы непривычно. Я на фоне всех этих признаний даже не обратила бы на него внимания, если бы не одно обстоятельство. Просто, когда я подошла к нему, он сначала смотрел задумчиво на стол, а при моём появлении поднял на меня глаза. Его зрачки были неестественно расширены. И вот сначала в них отразилось какое-то удивление и замешательство, а уже спустя несколько секунд черты его лица исказились, и он обдал меня такой ненавистью, что у меня даже позвоночник пробрало холодком. Честно, в тот момент мне почему-то стало так страшно, что я, резко рванув из зала, нашла на кухне Ленку и попросила забрать у меня этот заказ. Черёмушкина выглянула в окно, чтобы узнать, чего я там переполошилась.

— Лерок, ты чего? Вроде же мужичонка как мужичонка.

Выглянула вместе с ней. Этот странный тип в это время нервно перебирал пальцами, опять уткнувшись взглядом в столешницу. На заострённых скулах играли желваки. Вроде бы действительно обычный мужчина. Молодой. Но я не могу объяснить почему его так испугалась. А Ленка в это время присмотревшись выдает.

— Морда у него правда знакомая. Но не помню где его видела.

Повернулась ко мне и закатила глаза при виде моей встревоженной моськи, после чего ухмыльнулась.

— Ты блин паникёрша конечно. Ладно, фиг с тобой. Может у тебя там уже какая-то чуйка на маньяков выработалась.

Выругалась и хлопнула её полотенцем. Ленка ржет, но спасибо ей, всё-таки открыла дверь и вышла вместо меня.

Потом не меньше десяти минут смеялась надо мной, когда этот посетитель ушел. Дескать меня мой мужик целый день живыми валентинками поразить пытается, а я из-за какого-то невнятного «типули», которого и видела-то две минуты всего, последний ум потеряла.

Уже после смены в раздевалке, когда я зашнуровывала ботинки, ещё утром категорично настроенная против Краёва Ленка, решила опять о Руслане напомнить. Правда сказала мне уже совсем другое резюмируя его сегодняшний ход:

— Неплохо конечно, но ты его быстро-то не прощай! Пусть хоть немного подумает о том, что был не прав.

Не прав он был! Черёмушкина так осторожно подбирает слова, и это уже что-то новое. А мне кажется странным что после нескольких сказанных слов о любви из моей головы выветрится этот навязчивый образ с ним и другой женщиной. Что в груди перестанет жечь это противное чувство из-за подобных фокусов моего воображения. Быстро я бы смогла его простить разве что, если бы узнала, что я себе придумала больше, чем у них было, или сама эта женщина признала, что между ними ничего не было. Но такое вряд ли случится.

Поэтому я просто собираюсь и иду в зал.

В моей голове не меньше мрачных мыслей, чем вчера, хотя проделай он нечто подобное ещё месяц назад я бы за ним на край света пошла. Вместо этого в настоящем времени замечаю силуэт Краёва у главного входа нашего кафе. Стоит нервно курит, добивая сигарету быстрыми затяжками. Такое чувство будто у него совсем нет времени или сдали нервы. Не стала прятаться от него и сбегать через чёрный ход.

Просто молча вышла и попыталась пройти мимо него. Руслан окликнул, и закинув сигарету двинулся в мою сторону.

— Ну что опять?!

Стою сдвинув к переносице брови, только ни черта от этого вид у меня не устрашающий. В последнее время скорее подавленная и разочарованная. Он тоже уставший, но все ещё пытается бодриться. Тянет губы в улыбке, хотя, судя по настороженным глазам, улыбаться ему хочется меньше всего.

— Всё то же, Лер.

— И у меня всё то же, — я пожимаю плечами. — Иди другую себе найди. У тебя это легко получается.

— А зачем? Это же будешь не ты.

— Разве это должно меня беспокоить?!

Сканирует меня своим взволнованным взглядом сквозь прищур, потом уже расслабленно улыбается.

— Но ведь волнует.

Не сложно это понять, если я даже злости своей не могу скрыть, когда разговариваю с ним. И голосовые связки сжимает болью, будто сейчас расплачусь. Безразличные люди так себя не ведут. Снова отворачиваюсь от него и иду по улице по направлению к своему дому. Руслан идёт за мной следом. Пешком. Хотя рядом с кафе припаркована его машина. Большую часть пути мы проходим молча. У меня это не вызывает никакого дискомфорта. Молчание. Больше, наверное, тревожит это чувство, что я нахожусь рядом с ним. Совсем близко. Только руку протяни и можно коснуться. Но между нами будто стена из взаимных обид и неправильных решений, которые становятся причиной новых невысказанных обвинений. Во мне больше не осталось веселья.

Да и он как-то посерьёзнел. Уже возле самого парадного придержал меня за локоть у двери и, заглянув в глаза спросил:

— А замуж за меня пойдёшь? — я замерла, а он смотрит на меня сквозь прищур. В карих глазах, закрытых сейчас от света сложно прочитать эмоции. Да и было уже это всё. Уже говорилось. А потом им же говорилось более грубое и мерзкое. То, что я тоже до сих пор не могу ему простить. Поэтому и сказала ему прямо об этом:

— Краёв, по-моему, мы эту игру «Выйди замуж-уйди на хуй!» уже проходили. Тебе что замуж предложить, что два пальца об асфальт.

Напрягся. Сузил глаза и играет желваками.

— Опять не веришь мне.

— Нет, Руслан. В твои слова я больше не верю. А действиями ты вряд ли докажешь. Так что пока!

Я нашарила рукой ручку двери и дернув её на себя заскочила в подъезд, оставив Краёва разбираться с тем, что он натворил самостоятельно.

Следующее утро началось для меня не менее «интересно». Хотя казалось ничего уже не предвещало новых подвигов со стороны Руслана. Ведь выйдя из подъезда я не обнаружила рядом с парадным его машину. И вот в этом вся суть моей противоречивости. С одной стороны, я готова воспринимать в штыки всё, что он сделает, а с другой каждый раз пытаюсь убедить себя, что мне будет безразлично, если он сдастся раньше, чем я перестану на него злиться. Кажется, что не будет. Совсем не будет, судя по тому как разочарованно ёкнуло сердце из-за его отсутствия.