– Ну так идемте, сир.

– Почему только два прибора? – спросил король. – Разве Шон поужинала?

– Сир! Кто же мог без приказания вашего величества…

– Иди, иди к нам, Шон, дорогая, – проговорил король и сам достал и горки тарелку и прибор, – садись напротив.

– О, сир… – пролепетала Шон.

– Не притворяйся покорной и смиренной подданной, лицемерка! Садитесь рядом со мной, графиня. Какой у вас прелестный профиль!

– Вы только сегодня это заметили, государь?

– А как бы я заметил?! Я привык смотреть вам в глаза, графиня. Ваш повар и в самом деле большой мастер. Какой суп из раков!

– Так я была права, прогнав его предшественника?

– Совершенно правы.

– В таком случае, сир, следуйте моему примеру, и вы только выиграете.

– Я вас не понимаю.

– Я прогнала своего Шуазеля, гоните и вы своего!

– Не надо политики, графиня. Дайте мне мадеры. Король протянул стакан. Графиня взялась за графин с узким горлышком и стала наливать королю вина.

Пальчики у очаровательного виночерпия от напряжения побелели, а ноготки покраснели.

– Лейте не торопясь, графиня, – сказал король.

– Чтобы не взболтнуть вино?

– Нет, чтобы я успел полюбоваться вашей ручкой.

– Ах, ваше величество! – со смехом отвечала графиня. – Вы сегодня делаете открытие за открытием.

– Клянусь честью, да! – воскликнул король, приходя постепенно вновь в хорошее расположение духа. – Мне кажется, я готов открыть…

– Новый мир? – спросила графиня.

– Нет, нет, это было бы слишком честолюбиво, с меня довольно и одного королевства. А я имею в виду остров, маленький клочок земли, живописную гору, дворец, в котором одна моя знакомая будет Армидой, а безобразные чудовища будут охранять вход, когда мне захочется забыться…

– Сир! – заговорила графиня, протягивая королю графин с охлажденным шампанским (совсем новое по тем временам изобретение), – вот как раз вода из Леты.

– Из реки Леты, графиня? Вы в этом уверены?

– Да, сир, его доставил бедный Жан из самой преисподней, откуда он едва выбрался.

– Графиня, – произнес король, поднимая свой бокал, – давайте выпьем за его счастливое воскрешение! И не надо политики, прошу вас!

– Ну, тогда уж я и не знаю, о чем говорить, сир! Может быть, ваше величество расскажет какую-нибудь историю?

– Нет, я вам прочту стихи.

– Стихи? – воскликнула Дю Барри.

– Да, стихи… Что вас удивляет?

– Ваше величество их ненавидит!

– Черт возьми, еще бы! Из сотни тысяч стихов девяносто девять тысяч нацарапаны против меня.

– А те, что вы собираетесь прочесть, выбраны, вероятно, из оставшихся десяти тысяч? И разве они не могут заставить вас простить остальные девяносто тысяч?

– Вы не то имеете в виду, графиня. Те стихи, что я собираюсь вам прочесть, посвящены вам.

– Мне?

– Вам.

– Кто же их автор?

– Господин де Вольтер.

– И он поручил вашему величеству.

– Нет, он посвятил их непосредственно вашему высочеству.

– То есть как? Не сопроводив письмом?

– Нет, почему же? Есть и прелестное письмо.

– А, понимаю: ваше величество потрудились сегодня вместе с начальником почты.

– Совершенно верно.

– Читайте, сир, читайте стихи господина де Вольтера Людовик XV развернул листок и прочел:

Харит благая мать, богиня наслаждений,

На кипрские пиры любви и красоты

Зачем приводишь ты сомнении мрачных тени?

Героя мудрого за что терзаешь ты?

Улисс необходим своей отчизне мирной

И Агамемнону опорой служит он.

Талант политика и ум его обширный

Способны победить надменный Илион.

Пусть боги власть любви признают высшей властью!

Пусть поклоняются все красоте твоей!

Сплетая лавр побед и розы сладострастья,

Улыбкой светлою нас одари скорей!

Без милости твоей покоя нет и счастья

Для неспокойного властителя морей.

Зачем же смертного, кого боится Троя,

Преследует твой гнев? Улиссу страшен плен.

Ведь перед красотой нет бога, нет героя,

Который бы, смирясь, не преклонил колен.

– Знаете, сир, – проговорила графиня, скорее задетая, нежели польщенная поэтическим посланием, – мне кажется, господин де Вольтер хочет с вами помириться.

– Напрасный труд, – заметил Людовик XV. – Этот разбойник все разгромит, если возвратится в Париж Пускай отправляется к своему другу – моему кузену Фридриху Второму. С нас довольно и Руссо. А вы возьмите эти стихи, графиня, и подумайте над ними на досуге Графиня взяла листок, свернула его в трубочку и положила рядом со своей тарелкой.

Король не спускал с нее глаз.

– Сир! – заговорила Шон. – Не хотите ли глоток токайского?

– Его прислали из погребов его величества императора Австрии, – сообщила графиня, – можете мне поверить, сир.

– Из погребов императора… – проговорил король. – Настоящие винные погреба есть только у меня.

– А я получаю вино и от вашего эконома.

– Как! Вам удалось его обольстить?

– Нет, я приказала…

– Прекрасный ответ, графиня. Король сказал глупость – Однако государь…

– Государь по крайней мере в одном прав: он любит вас всей душой.

– Ах, сир, ну почему вы и в самом деле не хозяин в своем королевстве?

– Графиня, не надо политики!

– Не желает ли король кофе? – спросила Шон.

– С удовольствием.

– Его величество будет подогревать кофе сам, как обычно? – спросила графиня.

– Да, если хозяйка ничего не будет иметь против. Графиня встала.

– Почему вы встали?

– Я хочу за вами поухаживать, сир.

– Я вижу, что лучшее, что я могу сделать, – это не мешать вам, графиня, – отвечал король, развалившись на стуле после сытного ужина, который привел его в состояние душевного равновесия.

Графиня внесла серебряную спиртовку, на которой стоял небольшой кофейник с кипящим кофе. Она поставила перед королем чашку с блюдцем из позолоченного серебра и графинчик богемского стекла. Рядом с блюдцем она положила свернутый в трубочку лист бумаги.