Каждый из опытных вилькаев, включая Равдана и Лютояра, получил под начало семь-восемь «волчат». Каждая малая стая занимала свою избу, там же жил и старший. Со смертью Ярого их осталось всего пятеро, и Равдан позвал в стаю своего брата Лепеню и еще четверых молодых мужиков, которые в свое время отличались в «зимних волках», но прекратили походы в лес после женитьбы. Отказался только один, вот-вот ожидавший пятое чадо.

Таким образом «старших волков» набралось девять, и каждый получил под начало семь-восемь «волчат». Каждый поднимал своих на заре и гнал бегом до Днепра, куда и заставлял окунаться несмотря на холод. По пути бегом обратно до «логова» успевали согреться. Там уже ждала горячая каша, потом начиналось обучение.

Для начала каждый отрок вырезал себе несколько палок и стал учиться с ними обращаться: крутить в руках в разных направлениях, развивая связки кисти. Потом пришел черед «бить колоду», то есть колотить палкой по обрубку бревна, подвешенному на дерево. Занятия были скучными, многие оставались недовольны, но роптать не смели: отцы прислали их сюда не веселиться, а учиться защищать род. Для утешения Лютояр позволил отрокам посмотреть на его варяжский меч, не трогая руками, и пообещал: десять самых лучших бойцов, что весной будут выбраны в его ближнюю дружину, получат по точно такому же. За такую награду парни готовы были не есть и не спать.

После упражнений отправлялись на добычу: выслеживать зверя, ловить рыбу. Вечерами рассказывали всякие предания. И не раз Равдану довелось заново выслушать повесть о том, как княжья дочь Ведома ходила на тот свет за сестрой и три года прожила в женах у владыки Закрадья. Будучи совсем новым, это повествование пользовалось большим успехом. И каждый раз «владыка Закрадья» радовался, что тьма в избушке, освещаемой парой лучин, не позволяет отрокам видеть его лицо.

Кроме того, парни усердно кололи доски и сколачивали щиты. Умбоны для них ковали у Крутояра и Раздора, как наиболее далеко живущих от глаз княжьих людей. Заприметь хоть один чужой подобные приготовления – и с тайной, а заодно и с успехом будущей схватки, пришлось бы проститься. Туда же, к Раздору, Дебрян, самый умелый кузнец из них всех, перебрался на время, чтобы делать рукояти для варяжских клинков.

* * *

Шел снег, ложась на прелый лист, и вот он уже не таял. Сам Днепр сперва замедлил бег, потом на серой воде появилась снежная каша, потом наконец заблестела первая, еще тонкая и ненадежная корка льда.

Когда привезли первый мешок готовых умбонов и изготовили первые полтора десятка щитов, отроки начали учиться владеть ими: один держал щит, другой бил по нему палкой, потом менялись.

Когда наконец встал Днепр, лесной князь устроил пир для своей будущей дружины, где каждый мог до отвала наесться обжаренного оленьего мяса. На другой день учебу отменили и позволили спать кто сколько захочет.

Только Равдана Лютояр разбудил рано – как рассвело.

– Пойдем пройдемся, – шепнул он.

Равдан вылез из-под кожуха и волчьей шкуры, под которой спал, сунул руки в рукава, шкуру накинул сверху и вышел. На пороге глубоко вдохнул – после духоты избушки свежий воздух ранней зимы пьянил.

– Раз сегодня не воюем – мыться будем, – решил Равдан, почесываясь. – А то завшивеем тут все… дружина княжья.

– Пойдем. – Лютояр кивнул ему на лес. – Поговорим.

Поскольку за всей этой оравой надо было следить, старшие никогда не уходили из «логова» одновременно. С Велесова дня Лютояр и Равдан ни разу не ходили по лесу вдвоем, как постоянно бывало с ними в ранней юности, пока они сами были «волчатами». Вдруг вспомнив об этом, они первое время брели молча, будто пытаясь осознать перемены в себе и своей жизни. Один из них стал с тех пор князем, пусть и лесным, и готовил дружину для будущего боя, как воин кует меч для битвы. Другой стал мужем отнятой у него жены и все силы сосредоточил на единственной цели – вернуть ее, даже если ради этого придется снести голову старому мошеннику, называемому ее отцом. Перемены отразились и на их внешности: теперь это были не тощие гибкие подростки, а рослые, плечистые, сильные мужчины, один с усами по голядскому обычаю, другой с бородкой. Накидки из волчьих шкур сказали бы всякому, что это полноправные вилькаи, «старшие волки» в своей юной стае.

– Как матушка-то? – нарушил молчание Равдан. – Я вчера не спросил.

Вчера Лютояр вернулся от Ведьмы-раганы, которую часто навещал, чтобы проведать и отнести кое-что из охотничьей добычи.

– Сказала: пора! – ответил Лютояр.

– Что – пора? – Равдан взглянул на него с удивлением.

До того «пора», о котором он все время думал, явно было еще далеко.

– В дорогу мне пора.

– Куда ты собрался?

Равдан остановился и посмотрел ему в лицо. До сих пор ему ничего не было известно о подобных замыслах Лютояра.

Впрочем, он не удивился. Этой зимой все с самого начала шло между ними не по-старому. Они были дружны, как встарь, но оба так изменились, что прежнее единство между ними сохраниться не могло. Они шли вроде бы одной дорогой, но каждый к своей цели. У Лютояра это была власть над племенем смолян, а у Равдана – Ведома. Еще прежде, чем привести товарища к отцу и прочим старейшинам, Равдан взял с него клятву, что Лютояр не станет мешать ему вновь получить Ведому и поможет всем, что будет в его силах. Если их замыслы увенчаются успехом, это будет ему вполне по силам, а без этой клятвы Равдан, пожалуй, и не взял бы на себя должность его лесного воеводы. Каждый из них мечтал и думал о своем и уже не открывал сердце и замыслы, пока не требовалось содействие.

К тому же этой зимой оба были так заняты с утра до ночи, что было не до разговоров. Не было и времени жалеть о прежней братской близости.

– Я собрался… – начал Лютояр. – Матушка моя посоветовала… да я и сам думаю, что надо…

Он отвел глаза, будто не решался что-то сказать.

– Ну?

– Ты сам-то как думаешь, – Лютояр вновь пристально взглянул ему в лицо своими жесткими желтовато-серыми глазами, – одолеем мы с этой стаей княжью дружину?

– Рано еще судить. Парни они неробкие, а будет ли толк – к весне увидим. Божилу сегодня домой отошлю. Кашляет всю ночь, сам не спит и другим не дает. Помрет у меня тут – очень надо.

Из каждого десятка уже одного-двоих пришлось отослать назад к родичам – не все выдерживали такую жизнь. Взамен почти отовсюду пришли другие парни или молодые мужики.

– И даже если будет толк – много из них после той битвы уцелеет? – продолжал Лютояр.

– Ты к чему это? – Равдан положил руки на пояс. – Может, я сам не уцелею! Одолеем, тогда и будем считать.

– А не приходило тебе на ум, что лучше бы Свирьку сперва кто-нибудь другой одолел?

– Чего?

– Слушай! – Лютояр набрался решимости и заговорил уверенно и непререкаемо. – Если так вот взять и на Свирьку идти – одолеем или нет, а слишком дорого нам такая рать обойдется. Да и сам понимаешь – у нас отроки, у него зрелые мужи. Иные мечи в руках держат дольше, чем наши на свете живут.