Она оглядела себя — на ней было домашнее платье, на ногах шлепанцы на низеньком каблуке.

— А-а-а… В платье, — медленно начал он и про себя подумал: «Вот я и попался».

— В каком платье? — не унималась она.

«Господи, в каком она могла быть платье? Вряд ли сейчас она примет за чистую монету историю про розовое выпускное».

— В красивом, — попытался выкрутиться он, и тут дверь в комнату вдруг открылась.

— Мам, тут в ванной твое бежевое платье, ты переодевалась после театра, — сказала Мила, в руках у нее действительно было бежевое платье на «плечиках», — ты хотела его постирать?

— Спасибо, дорогая, нет, его нужно отдать в чистку, его нельзя стирать, — сказала Лидия Андреевна с серьезным видом. — А впрочем, если в теплой воде, почти в холодной… Я не знаю. Реши сама. Да, Николай, позвольте, я вас представлю, это… она… — Тут она вдруг запнулась и нахмурилась.

— Я Людмила, я… помогаю тут по хозяйству, — быстро сказала Мила. — Простите, не стану вам мешать. Может быть, вам принести чаю?

— Да, Людочка, будьте добры, — кивнула Лидия Андреевна. — Нам можно чаю. С лимоном, если вас не затруднит.

— Вы знаете, мне кажется, что уже довольно поздно, и вы устали после театра, — сказал он. — Может быть, я пойду?

— Нет, постойте! — остановила его она. — Мы же еще не обсудили спектакль. И антракт. Там же был антракт?

— Конечно, был. Мы ходили в буфет.

— Мы стояли в очереди? Там же гигантские очереди!

— Нет, нам очень повезло. У нас были места очень удобные, рядом с буфетом, мы вышли в антракте — и сразу буфет. Мы были почти самые первые.

— И что же мы ели? Мы ведь взяли по бутербродику?

— Именно так. С рыбкой.

— С красной?

— Да, с красной, — сказал он, но заметил, что она нахмурилась, и быстро сориентировался. — Мы взяли по два: с красной и с белой тоже. Мы проголодались, мы же шли пешком по бульварам, потом по Газетному.

— Точно, — просияла она. — А я-то думаю, с чего мне так хочется пить весь вечер! Рыбка была вкусная. Белая понравилась мне больше. А что мы пили? Мы взяли шампанское?

— Нет, — осмелел он и перешел на шепот. — Мы с вами выпили коньячку!

— Да вы что? — Она засмеялась. — Какой вы, однако, соблазнитель! Как вам удалось меня уговорить?

— Мы с вами решили, что от шампанского заболит голова, а коньяк полезен для сосудов.

— Верно! Как мудро мы с вами решили! Пять звездочек?

— Именно пять!

Ее действительно забавляла эта игра, а он был просто счастлив. Он придумывал все новые детали, каких-то людей, которых они видели в театре, смешные ситуации, а Лидочка от души веселилась. Мила принесла им чай и печенье в корзиночке.

— А обратно мы поехали на троллейбусе, — сказала Лидия Андреевна. — Я сказала вам, что давно не ездила в троллейбусе, что это так романтично — полупустой троллейбус на бульварах, а на самом деле, скажу вам по секрету, у меня ужасно устали ноги! Честное слово, до сих пор ноют. Я постеснялась сказать вам сразу, но я поняла, что просто не дойду до вашей машины.

— В следующий раз непременно говорите честно, и не стоит меня стесняться, — заверил ее Леонид.

— Вот как? — Она кокетливо приподняла бровь. — Вы хотите сказать, что у нас будет еще и следующий раз? Вы на что-то намекаете, Николай?

— Да, — кивнул он. — Я хотел бы пригласить вас провести вместе время и завтра, если не возражаете. Что скажете, Лидия Андреевна?

— Скажу, что я согласна! — Щеки у нее раскраснелись, а глаза горели как в юности. — А куда мы отправимся завтра?

— Этого я вам пока не скажу, да-да. Это будет сюрприз! Договорились?

— Договорились! — сказала она и протянула к нему руки.

Он нежно принял их в свои большие ладони и прикоснулся к ним губами, ему хотелось просидеть так весь вечер, да что там, всю жизнь, но он заставил себя подняться, взял трость, пожелал ей спокойной ночи и вышел из комнаты.

Он шагнул за порог и не успел как следует прикрыть за собой дверь, как чуть не упал от неожиданности — ему на шею бросилась Мила.

— Спасибо вам, — прошептала она ему на ухо, — спасибо. — Потом отпустила его, и он увидел у нее на глазах слезы. — Я так вам благодарна, я так давно не видела, чтобы мама так радовалась. Вы ведь придете к нам завтра?

— Вы что, подслушивали под дверью? — удивился он.

— Конечно, — сказала она все тем же напряженным шепотом. — Я же вас совсем не знаю. Не знала. А маму свою я знаю очень хорошо. Так что мало ли что. Вы не представляете, как ее иногда заносит. Но вы просто гениальны, Николай Иванович.

— Леонид Сергеевич.

— Да, конечно.

— А вам спасибо за платье! Я ведь чуть было не опростоволосился с ним.

— Всегда пожалуйста! Знаете, с нашей мамой мы уже так привыкли импровизировать, у нас тут каждый день если не театр, то чистый цирк. — Она вздохнула. — Значит, придете к нам завтра?

— Приду, — кивнул он. — Обязательно приду. Мила, и, если вам всем не сложно, вы не могли бы рассказать мне про ее любимые места, где она любила бывать, куда она ездила? И еще! Что она любит есть? Какие у нее любимые цветы? Мне важно все-все про вашу маму, каждая мелочь.

Она внимательно и очень по-доброму посмотрела на него и кивнула.

— Нам тоже, Леонид Сергеевич, нам тоже важна каждая мелочь. Чтобы потом ничего о ней не забыть.

Николай. Сейчас

Уже пару дней Николай жил в сказочном саду Фериде. Напрасно она причитала и уговаривала его вернуться в дом, а Кемаль с Керимом при каждом визите пытались затащить кровать обратно. Он категорически отказывался. Доктор Селим против переезда в сад нисколько не возражал — на улице было тепло, а обстановка способствовала выздоровлению пациента — в саду не было никаких рисков: ни возможности смотреть телевизор, ни надобности «мотать головой». Кроме того, пациент подозревал, что, по мнению ревнивого доктора, тут он был на более безопасном расстоянии от Фериде, чем рядом с ней в доме. Так что его оставили лежать в кровати под тенистыми деревьями.

Ему нужен был этот сад. Ему нужно было остановиться и подумать. Оказалось, за все время, за всю жизнь накопилось столько всего, о чем он хотел подумать. В глубине души он был благодарен тем двум безголовым пацанам, которые чуть не