—.Несколько дней тому назад случился еще один трагический инцидент. В Нью-Йорке. Опять были убиты ни в чем не повинные люди, но погиб и тот человек, на жизнь которого покушались террористы. Я очень любил его.

— Я вынужден повторить, Холкрофт: что вас интересует?

— Трагедия в Нью-Йорке очень похожа на лондонскую, не правда ли? МИ-5 ничего не известно про случай в Нью-Йорке, зато относительно лондонской бойни у разведки есть весьма определенное мнение. Сопоставив обе трагедии, я пришел к весьма тревожным выводам: между ними есть связь. Что вам известно о лондонской трагедии?

Теннисон весь напрягся.

— Поосторожнее, пожалуйста, — сказал он. — Британцы слишком далеко зашли. Что вам от меня надо? Какими еще способами вы собираетесь дискредитировать меня?

— Хватит молоть чепуху! — повысил голос Ноэль. — Что случилось тогда в метро? '

— Я был там! -Теннисон вдруг яростно рванул на груди рубаху. От ключицы через всю грудную клетку тянулся страшный шрам. — Я ничего не знаю о трагедии в Нью-Йорке, но о лондонской трагедии я буду помнить всю жизнь. Этонапоминает мне о Лондоне каждый день: сорок семь швов — от горла до живота. Пять лет назад в Лондоне был момент, когда мне показалось, что моя голова наполовину отрезана от туловища. А тот человек, о котором вы столь загадочно выражаетесь, был моим лучшим другом в Англии! Он помог нам выбраться из Бразилии. И тот, кто убил его, хотел убить и меня! Я был с ним в тот день.

— Я не знал... Англичане мне об этом ничего не говорили. Им неизвестно, что вы были тогда в метро.

— А вы попросите их, пусть проверят. Думаю, регистрационную запись в одной из лондонских больниц найти будет нетрудно. — Теннисон возмущенно покачал головой. — Простите, я не должен был сердиться на вас. Вы тут ни при чем. Это все англичане — для них все средства хороши.

— Может, они действительно не знали.

— Наверное. Из того поезда извлекли сотни раненых. Десятки лондонских больниц были переполнены пострадавшими, и в ту ночь врачам было, конечно, не до имен. Однако МИ-5 вполне могла бы разыскать меня, если бы захотела. Я пролежал в больнице несколько дней. — Теннисон резко оборвал свою речь. — Вы говорили, что в Нью-Йорке убили какого-то человека, которого вы очень любили? Что произошло?

Ноэль рассказал, как все было, и о том, какую версию происшедшего выдвинул Дэвид Майлз. Он не видел никакого смысла скрывать что-либо от человека, на чей счет он, оказывается, так сильно заблуждался.

В конце концов оба они пришли к единодушному мнению.

Я полагаю, что наш безвольный поросенок выполнял поручение какой-то третьей стороны.

Какой именно?

Святый Боже, хотел бы я это знать!

Кто-то еще.

Человек в черной кожаной куртке. Дерзкий тип из темного берлинского переулка, который хотел умереть... Умолял Холкрофта застрелить его. Не желал говорить, кто он и откуда взялся. Некто — или нечто — гораздо более могущественный и осведомленный, чем «Возмездие» и «Одесса».

Кто-то еще.

Ноэль, рассказав Теннисону все, почувствовал огромное облегчение, чему весьма способствовала и манера Теннисона слушать собеседника. Сосредоточенный взгляд его серых в крапинку глаз ни на минуту не отрывался от лица Холкрофта.

— Вот все, что я знаю, — завершил Ноэль свой рассказ, ощущая себя совершенно опустошенным. Теннисон кивнул:

— Наконец-то мы нашли общий язык, не правда ли? Мы должны были рассказать друг другу, что у каждого на уме. Каждый из нас думал о другом, как о враге, и оба мы ошибались. Теперь нам есть чем заняться.

— Как давно вы знаете о Женеве? — спросил Холк-рофт. — Гретхен сказала мне, будто вы поведали ей о человеке, который придет однажды поговорить о странном договоре.

— О Женеве я знаю с детства. Мама говорила мне, что в этом городе спрятаны огромные деньги, которые должны быть использованы для большого дела — искупления тех страшных злодеяний, что вершились во имя Германии людьми, недостойными зваться истинными немцами. Правда, это все, что мне известно. О подробностях я не знаю.

— Значит, вы не знакомы с Эрихом Кесслером?

— Имя припоминаю, но очень смутно. Я тогда был еще ребенком.

— Кесслер вам понравится.

— Если он такой, каким вы мне его описали, то я уверен, что так оно и будет. Вы сказали, он приедет в Женеву с братом. Разве это дозволяется?

— Да. Я обещал позвонить ему в Берлин и сообщить дату.

— Почему бы вам не подождать до завтра или до послезавтра? Позвоните ему из Сен-Тропе.

— Бомонт?

— Бомонт, — процедил сквозь зубы Теннисон. — Я думаю, нам нужно встретиться с нашим безвольным поросенком. Ему есть что сказать нам. Например, о том, на кого он работает в последнее время. Кто послал его на женевский вокзал? Кто платил ему — или кто его шантажировал — за слежку в Рио-де-Жанейро или в Нью-Йорке? Когда мы узнаем это, нам станет ясно, откуда взялся незнакомец в черной кожаной куртке.

Кто-то еще.

Ноэль взглянул на часы. Почти шесть. Они беседуют с Теннисоном более двух часов, но обсудить еще предстоит массу вопросов.

— Не хотите ли вы отобедать со мной и с вашей сестрой? — предложил Холкрофт.

— Не могу, друг мой. Мы продолжим беседу по пути в Сен-Тропе. А сейчас мне нужно позвонить кое-куда и еще заглянуть в свое досье. Мне нельзя забывать о том, что я журналист. Где вы остановились?

— О отеле «Георг V». Под именем Фреска.

— Я позвоню вам вечером, — сказал Теннисон, протягивая на прощанье руку. — Встретимся завтра.

— До завтра.

— И кстати, если мое благословение для вас что-либо значит, то считайте, что вы его получили.

* * *

Иоганн фон Тибольт стоял у перил террасы, обдуваемый холодным вечерним ветром. Глянув вниз, он увидел, как Холкрофт вышел из подъезда и зашагал по тротуару прочь.

Все оказалось предельно просто. Тщательно продуманная и мастерски исполненная оркестровка лживых измышлений, россыпи благодарностей вперемежку с беспардонными обвинениями и внезапными откровениями достигли своей цели: Холкрофт поверил. Старик из Рио будет поднят по тревоге; Тибольту есть что ему сказать. В архиве лондонского госпиталя скоро появится соответствующая история болезни, даты и записи которой будут полностью соотноситься с трагическим инцидентом, происшедшим пять лет назад на станции метро «Чаринг-Кросс». И если все пойдет по плану, то в вечерних газетах будет опубликовано сообщение еще об одной трагедии. Морской офицер вместе с супругой пропали без вести, выйдя на прогулочном катере в Средиземное море.

Фон Тибольт улыбнулся. Все идет, как было запланировано тридцать лет назад. Теперь даже «Нахрихтендинст» будет не в силах остановить Теннисона. Через пару дней «Нахрихтендинст» кастрируют.