эзотеризм, северное неоязычество, гностицизм, буддизм. И это еще далеко не полный список, причем каждая из тем изучена и освоена им на хорошем уровне. Творчество Тибета представляет собой удачную иллюстрацию художественного процесса, когда творец для создания своих произведений может находить вдохновение в совершенно разном материале, погружаясь в который, он меняет свое мировоззрение.

Дэвид Кинан, автор культового исследования, посвященного эзотерическому аспекту британской андеграундной сцены, заканчивает свою книгу фразой из интервью, данного ему Тибетом после перенесенной операции, когда музыкант буквально находился на грани жизни и смерти. Кинан задал вопрос, что принес Тибету этот опыт, на что тот ответил вполне в духе Достоевского:

Убеждение в том, что все мы предстанем на суд. До того как я попал в операционную, это было чисто теоретическое знание, на самом деле люди не думают, что умрут. Мы умрем. Когда угодно. И нас будут судить и нас отведут на Страшный суд, и повсюду нас окружат ангельские и демонические сущности. Мир – это пространство битвы между измерениями, и последнее сражение идет между сатанинским и божественным538.

***

Таким образом, мы показали, как разнится использование эзотерических мотивов. Если в брендово-игровом типе отсылки к эзотеризму поверхностны, но широки, а в религиозно-мировоззренческом глубоки, но фокусируются чаще на одном учении или традиции, то в креативном для построения собственной художественной картины используется широкий спектр сложных и специальных знаний эзотерического характера. После знакомства с нашей классификацией вполне может возникнуть резонный вопрос: исчерпываются ли ею все возможные формы проявления эзотеризма в музыке? Действительно, ситуация несколько сложнее. Есть еще тип музыкальных произведений, которые выпадают за пределы системы трех названных, в его случае определяющей сферой является не культура, а непосредственно эзотеризм. Мы имеем в виду те музыкальные произведения, которые изначально были написаны эзотериками, а затем исполнялись профессиональными музыкантами. Эти композиции несут в себе бинарную символическую нагрузку. Во-первых, сама личность создателя заставляет видеть в них двойное дно, отсылающее к его мировоззрению и требующее расшифровки. Во-вторых, в них действительно вполне может выражаться какой-то аспект учения того или иного представителя эзотеризма. Кроме того, важным фактором в их восприятии, как мы обсуждали это в начале главы, являются условия исполнения: где, кто, когда и как играет композиции. Чтобы проиллюстрировать специфику таких произведений, обратимся к конкретному примеру.

Уже несколько раз упоминавшийся нами в различных контекстах советский эзотерик Евгений Головин был одной из центральных фигур эзотерического подполья. Филолог по образованию, специалист по шведской, немецкой и французской литературе, он был еще и поэтом, певшим песни на свои стихи. Его магнетическое влияние на друзей и последователей оставило в их судьбах след на всю жизнь. Поэтому неудивительно, что общавшиеся с ним музыканты не могли не использовать его песни. Стоит отметить, что Головин родился в 1938 году, самый старший из его учеников-музыкантов родился в 1958 году, таким образом, Головин был как минимум на поколение старше своих учеников.

Лидер группы «Ва-Банк» Александр Ф. Скляр познакомился с Головиным случайно, еще будучи тринадцатилетним подростком, с тех пор они подружились и даже пытались сделать совместный музыкальный проект, но по ряду причин он не состоялся539. С 1987 года Скляр и созданная им группа становятся широко известными в СССР. С 1991 года Головин и Скляр начинают сотрудничество, фактически Головин является автором примерно четверти песен, записанных «Ва-Банком» в период с 1990 по 2005 год. Песни на стихи Головина имеют несколько смысловых уровней. Такие хиты, как «Учитесь плавать» и «Эльдорадо», хотя напоминают обычные развлекательные шлягеры, однако отражают представления Головина об алхимии. В других композициях это влияние еще более ощутимо. Так, песня «Аманда» фактически повествует о любви к существу огненной стихии – Саламандре, доступ к которой возможен лишь через воображение, что напрямую отражает взгляды Головина на алхимию как внутреннюю духовную практику. В песне «Джон Донн 2000» обыгрываются эзотерические мотивы творчества Донна, в частности символизм циркуля и круга, поиск истинного Я. Вообще, темы женственности (истинной и ложной), символизм стихий и стихийных духов, идея достижения высшего бытия, образ северного полюса как духовного центра – основные для мировоззрения Головина и отражены в большинстве песен, написанных им для «Ва-Банка».

Это лишь один пример такого экзотичного сочетания музыки и эзотеризма. Но все же отметим, что подобные случаи для современной музыки нестандартны и являются исключением из правила трех типов, работающего для большей части популярной музыки.

Заключение

В заключении к этой книге мы не хотели бы суммировать выводы по ее главам, каталогизируя и так уже изложенные данные. Лучше попробуем поразмышлять о том, что нового рассмотренный материал может открыть в сфере исследования религии и эзотеризма. Первое, что приходит в голову, – это убеждение в отсутствии строгого деления на религию и эзотеризм. Действительно, все собранные в книге случаи показывают, что эзотеризм не мыслился ее героями как особая форма мировоззрения. Для них это некий тип религиозности, оформляющий и систематизирующий внутренний опыт человека в гетеродоксальной рамке. Адогматичность, реконфигурируемость под личные вкусы и устремления делают его более выигрышным по сравнению с традиционной религиозностью, но не нивелируют при этом религиозной основы.

Вообще, когда исследования западного эзотеризма прокладывали себе путь в академию, а препятствий для этого было и до сих пор остается масса, то изначально их идеологами был выбран курс на обособление предмета исследования, выделение западного эзотеризма в уникальную сферу. На первых этапах такая охранительная политика имела очевидные плюсы: обособленность помогала самоидентификации исследователей в единое поле, сплачивала их; экзотичность и неизученность темы обеспечивали приток молодых кадров, ныне составляющих ядро второго поколения исследователей, достижения которых по праву можно назвать выдающимися. Но сегодня политика обособления приносит лишь вред. Во-первых, до сих пор нет ни одной убедительной концепции, объясняющей, что такое западный эзотеризм и почему это феномен особого рода. Во-вторых, такая изолированность превращает сферу исследований в резервацию, делая результаты изысканий значимыми только для ученых, также работающих в ее рамках. Философы, религиоведы, культурологи и теологи с недоверием смотрят на исследователей эзотеризма, поскольку предмет их изучения практически всегда наводит на размышления о том, что обосновать необходимость его исследования может только посвященный адепт. Конечно, такая репутация может способствовать осторожному любопытству, но сами исследования делает ничего не значащими для науки в целом и привлекаемыми в качестве неведомой экзотики. Нам представляется, что единственным выходом из такой патовой ситуации должно стать обоснование укорененности эзотеризма в религиозном мировоззрении, а вернее, рассмотрение его как формы религии. При этом и сами религиоведческие исследования тоже нуждаются