мы оделись гораздо скорее обычного и побежали вниз выяснить, в чём дело. Дядя Альберта оставил записку. Она была адресована Доре, и в ней говорилось:

Больной зуб поднял Денни ужасно рано, и он отправился по-мужски разобраться с ним у дантиста. Домой вернётся к обеду.

Дора сказала:

– Денни поехал к дантисту.

– К дéнтисту? – выкрикнул Г. О. – Ну, ясное дело, это какой-то его родственник, а имя Денни, наверное, сокращение от «дентиста»! – Г. О. постоянно старается всех рассмешить и в этих своих стараниях просто неутомим, потому что хочет стать клоуном, когда вырастет.

Мы в ответ хмыкнули.

– А вот интересно, что Денни получит за своё мужество, шиллинг или полкроны? – многозначительно произнёс Дикки.

Слова его вывели Освальда из молчаливо-мрачного состояния, в которое он был до этого погружён.

– Ну конечно! Как же я мог забыть, – заметно повеселев, откликнулся он. – Денни получит награду за зуб, да ещё и прокатится. Значит, будет вполне честно, если мы сходим на охоту без него. А мне-то уже казалось, что придётся её отменять.

Остальные с ним согласились, что в сложившихся обстоятельствах поохотиться без Денни будет вполне даже честно.

– А потом, если Денни захочется, мы можем ещё раз сходить на охоту, – добавил Освальд.

По правилам на лисью охоту джентльмен должен отправляться верхом на лошади, одетый в красный редингот (сюртук для верховой езды), но мы ни первое, ни второе правило выполнить не могли. Зато у Г. О. был красный футбольный свитер, некогда принадлежавший дяде Альберта в бытность его учеником школы-интерната Лоретто в Шотландии. Очень этим довольный, Г. О. надел свитер.

– Жаль всё-таки, что охотничьих рожков у нас нет, – завёл он прежнюю песню. – Хочу услышать их пение.

– Мы можем их просто изобразить, – предложила Дора.

– Не хочу ничего изображать! Хочу завести настоящий рожок или что-нибудь такое же, – настаивал на своём Г. О.

– «Завести»? – глянул на него Дикки. – Тогда заведи свои часы.

Это было бестактно с его стороны. Все мы знали: часы у Г. О. сломались. Когда их заводишь, внутри что-то начинает греметь, но они не ходят.

В итоге для охотничьей экспедиции экипировались мы скромно. Надели на головы треуголки из газет, захватили с собой деревянные мечи и повесили Г. О. на грудь табличку с надписью: «Охотники на лис из Моут-хауса». Да ещё повязали собакам на шеи полоски красной фланели, чтобы придать им сходство с охотничьими псами, каких натравливают на рыжих хищников. Но они всё равно почему-то выглядели типичными представителями своих пород, только с больным горлом.

Освальд засунул в карман пистолет и несколько патронов. Ему, конечно же, было известно, что в лис не стреляют, однако ведь на охоте случается разное.

– Вдруг на нас нападёт медведь или крокодил? – объяснил он остальным.

И они весело отправились в путь – через яблоневый сад, два поля с кукурузой, вдоль ярко-зелёной живой изгороди другого поля – и таким образом оказались на тропинке, которую сами же протоптали во время игры «следуя за лидером» два дня назад, а по ней дошли до леса.

В лесу было очень тихо и зелено. Собаки тут же почувствовали себя очень счастливыми и занятыми. Пинчер даже спугнул кролика. Мы заулюлюкали и пустились преследовать ушастого. Но кролик нас перехитрил – спрятался так, что даже Пинчер не смог его найти, и мы пошли дальше.

Лисы нам упорно не попадались. Тогда мы доверили роль лисы Дикки и устроили погоню за ним по зелёным дорожкам для верховой езды. Это такие широкие тропы в лесу, которые зовутся верховыми, даже если верхом по ним никогда не ездят, а только ходят пешком.

Имеющихся у нас трёх «гончих»: Леди, Пинчера и Марты – для лисьей охоты было маловато, поэтому мы влились в эту весёлую свору и стали по мере способностей изображать охотничьих собак.

Погоня шла превосходно, пока, вылетев со старательным гавканьем из-за поворота, мы не притормозили поневоле, поскольку наша «лиса» больше не спасалась от нас стремительным бегством, а стояла, застыв и низко склонившись к чему-то оранжево-красному на земле.

– Эй, посмотрите! – крикнула «лиса» таким голосом, что нас всех пробрало до печёнок.

И наша «лиса» (которую я буду дальше называть её человеческим именем – Дикки, чтобы вы не запутались) указала на то оранжево-красное, что теперь обнюхивали собаки.

– Это настоящий живой лис, – сказал Дикки.

Насчёт настоящего он не ошибся. Только зверь был мёртвый. Освальд поднял голову лиса, и оттуда потекла кровь. Кто-то явно застрелил животное, и душа его покинула сей бренный мир. Так Освальд и объяснил девочкам, когда они заплакали при виде несчастного зверя.

Освальд, ясное дело, не плакал, но и ему стало немного жалко лиса. Холодный и неподвижный, тот оставался таким красивым, с этой своей пушистой шерстью, роскошным хвостом и короткими лапами.

Дикки пристегнул всех собак на поводки. Слишком уж они заинтересовались лисом, и мы решили больше их к нему близко не подпускать.

– Ах, как же это ужасно!.. – хлюпая носом, проговорила Дора. – Только подумать, что этот лис никогда больше не увидит своих бедных маленьких лисят.

– И никогда больше не побежит через лес, – подхватила с полными слёз глазами Элис. – Дора, одолжи мне свой платок.

– И никогда больше не отправится на охоту, – продолжил Дикки. – Не заберётся в курятник и в капкан не угодит. С этим беднягой больше не произойдёт ничего интересного и волнующего.

Девочки начали собирать зелёные листья каштана, чтобы прикрыть ими кровоточащее отверстие на голове лиса, а Ноэль, пока они этим занимались, расхаживал взад-вперёд, корча рожи, как всегда делает, когда сочиняет стихи. У него одно от другого неотделимо. Ну так что ж? Если гримасы помогают ему стихотворствовать, пусть себе строит рожи.

– И что мы теперь будем делать? – встрял Г. О. – По охотничьим правилам мы должны отрезать ему хвост и забрать себе. Но у меня на ноже сломалось большое лезвие, а маленькое всегда было никудышное.

Девочки отпихнули его от лиса, и даже Освальд сказал: «Заткнись!», потому что никому из нас в этот день больше не хотелось играть в охоту. Когда смертельная рана на голове лиса скрылась под листьями, он стал выглядеть почти живым.

– Ах, как бы мне хотелось, чтобы он правда ожил, – выдохнула Элис.

– Я бы даже Богу помолилась об этом, – сквозь слёзы произнесла Дейзи, которая плакала всё это время.

Но Дора, поцеловав её, начала объяснять, что молитвами лиса не воскресишь. Бог теперь может лишь позаботиться о его детёнышах, если таковые имеются. И подозреваю, Дейзи с тех пор постоянно поминает лисят в своих