Вероятность того, что он узнает дядю, была велика, а рисковать сейчас майор не мог. Поэтому, купив в привокзальном ларьке банку «пепси», он зашел с тыла компании Мюллера, пристально вглядываясь в самого начальника охраны и его людей. Затем прошел дальше, сел на последнюю скамейку.

Через двадцать минут, строго по расписанию, подошел московский поезд.

Бананов с охраной проводили женщину и мальчика до восьмого вагона, окна которого были зашторены синими шторами, единственным атрибутом, выдававшим спальный вагон во всем составе.

Стоянка в Павловске составила десять минут, и вскоре скорый поезд отошел от первого пути первой платформы.

К зданию вокзала поспешил Мюллер с охраной.

Выждав пять минут, на вокзальную площадь вышел и Рудаков. Иномарок Долматова уже не было, как и большинства машин, заполнявших чуть ли не всю площадь. Борис сел в «десятку».

«Афганец» спросил:

– Ну и какие дела?

– Все нормально! Пока Долматов-папаша свое слово держит. Ладно, черт с ним, с его заводом и бандитами. Приступаем к эвакуации твоей семьи. Набери телефон своих, предупреди, что мы выезжаем за ними!

После разговора Владимира с супругой Рудаков вызвал Кулибина:

– Сеня, ты как?

– На взводе!

– Где стоишь?

– Метрах в ста от вас, во дворе каких-то бараков за гостиницей.

– Выезжай на привокзальную площадь и, соблюдая дистанцию визуального контроля, за мной!

– Принял, выполняю!

Вскоре две машины подъехали к пятиэтажному зданию, где на первом этаже размещался Ленинский районный отдел внутренних дел.

Майор заглушил двигатель, сказал:

– Пошли, Володь!

– Да тебе-то зачем? Мы с женой и детьми сами вынесем все необходимое.

– А ты не подумал о том, что Мюллер мог уже и без «стука» выйти на тебя? И о том, что в подъезде тебя может ожидать нож или удавка? Не подумал? Напрасно! Потому, давай я первым, ты за мной! Какой этаж?

– Последний, пятый!

– Выход на чердак имеется?

– Нет! Люк заварили менты.

– Уже лучше.

Рудаков взвел «ПМ», держа его в кармане, повторил:

– Идем!

Борис с «афганцем» вошли в подъезд. Подходы к нему из «девятки» контролировал прапорщик Кулибин, держа на коленях двадцатизарядный «клин».

Но страховка оказалась лишней. В подъезде Рудаков с Владимиром никого не встретили.

А вскоре на улицу с небольшими сумками вышла вся семья «афганца». Села в «десятку». Машины выехали на проспект и взяли курс к выезду из города.

В Сахарово прибыли в 22.30.

Автомобили загнали во двор, накрыв их широким брезентом. Перед этим прапорщик достал из багажника объемную десантную сумку. Зашли в небольшой, но уютный дом.

Супруга «афганца», Катя, с детьми без лишних вопросов, не суетясь и не выдавая и тени волнения, присели на диван между двух окон, которые тут же плотно зашторили, включив свет.

Мужчины прошли на кухню.

Кулибин, представленный «афганцу», поставил на стол сумку, расстегнул «молнию», достал автомат «ВАЛ« с тремя магазинами, передав его бывшему разведчику.

Рудаков спросил:

– Знаком с этим автоматом?

– Откуда? В Афгане мы все больше с «АКС» обращались!

– Это хорошее оружие, а главное, практически бесшумное, хотя это характеризует почти все наши стволы.

«Афганец» начал рассматривать «ВАЛ», прапорщик передал майору снайперскую винтовку «винторез». Себе взял такой же ствол.

Кроме этого, каждому досталось по три наступательных гранаты. Магазинный гранатомет «ГМ-94» с восемью зарядами различного назначения остались в сумке.

– Так! – произнес командир «Снежного Барса», когда его маленький отряд был вооружен. – Сегодня ночью боевики Долматова нам не страшны. А вот завтра, скорее всего ночью, ближе к утру, можно будет ожидать непрошеных гостей. А следовательно, поступаем следующим образом: ты, Володя, остаешься дома, готовишь подвал, мы с Сеней пройдемся по окраине селения, прикинем, откуда выгоднее всего атаковать твою фазенду.

Голос подал Владимир:

– Я без всякой рекогносцировки уже говорил, что нападать на дачу удобнее всего из оврага, тянущегося до сада от самого леса, кстати, там, в лесу, есть грунтовка, ведущая с трассы на Малиновку. Проехав той дорогой и пройдя оврагом в сад, бандюкам останется пустить пару «мух», чтобы разнести здесь все в клочья!

Рудаков ответил, что он помнит о том, что ранее говорил «афганец», но настоял на своем, объяснив:

– Не всегда, Володя, самый, казалось бы, удобный вариан, бывает верным, кому, как не тебе, знать об этом? Поэтому мы все же прогуляемся. Возьми, Сеня, приборы ночного видения, на улице темно.

В доме все собрались к полуночи.

Мужчины разделили ночь на троих, установив пост наблюдения в кустах у выхода из сарая. Катю с детьми предупредили, чтобы ночью на улицу не выходили, даже в туалет, все дела справлять в доме. После этого первым на пост заступил Рудаков. За два часа вынужденного ожидания мысли майора вновь вернулись к Надежде, в те годы, когда он, курсантом в отпуске, летел к ней с вокзала, словно на крыльях! Борис гнал мысли прочь, но те возвращались назойливыми комарами, которые в действительности и совсем некстати густым писком обнаружили свое присутствие. И откуда они только взялись? Рудаков терпеть не мог комаров, но… сейчас он испытывал к ним чувство, близкое к благодарности. Борьба с ними, вкупе с ведением наблюдения, отвлекали его от мыслей о своих давних отношениях с женой брата, своей бывшей невестой.

Ночь прошла без эксцессов.

Ранним утром мужчины более тщательно осмотрели местность. Рудаков признал справедливость утверждений «афганца» в определении направления нанесения главного удара при возможном нападении противника.

Обозначили позиции каждого на предстоящую ночь. В 11.00 Рудаков, оставив на даче Кулибина, выехал в Павловск.

Прибыв на конспиративную квартиру и надев на лицо маску, майор спустился к Долматову-младшему.

Антон по-прежнему лежал, прикованный к кровати. И первое, что услышал от него Борис, было:

– Прошу, выведете меня в туалет! Я больше не могу терпеть!

Рудаков согласился, предупредив:

– Вообще-то я думал, ты и без него неплохо обходишься, но ладно, раз просишь, почему не пойти навстречу? Но смотри, шакаленок, дернешься бежать, прострелю ноги, навсегда инвалидом сделаю! Понял меня?

– Да, да… Я все понял!