Найл в очередной раз недооценил пауков: ведь они, в отличие от людей, без труда бегали по вертикальным стенам. Дравиг готовил вертикальную атаку: если захватчики выберут путь через плато, то смертоносцы могут подняться вверх прямо по обрыву. Пусть они потеряют много сил, но десятикратное численное преимущество все равно останется за пауками. Главное — не дать противнику разбежаться, уйти от удара.

— Они не смогут уйти, — сказал правитель. — С этой стороны плато есть лишь один спуск: по лестнице из крепости. Лестница узкая, крутая, двигаться позволяет только по одному. Армия там быстро не просочится.

Найл вспомнил, как отвесно уходили ступени вниз, в головокружительную бездну, как осторожно ступали они с отцом по стершимся камням, а Ингельд визжала в истерике.

Дравиг внимательно прислушался к мыслям правителя и сразу приказал двум смертоносцам подняться наверх и занять пост по сторонам от лестницы. Найл поежился: он представил себе, каково было бы сражаться в узком обрывистом лазе над пропастью с двумя пауками, чувствующими себя на обрыве так же спокойно, как и на равнине. Пожалуй, спуск с плато теперь заперт намертво. Если армия вторжения пойдет верхом, она попадет в ловушку. Дравиг опять подслушал мысли правителя и испытал заметное облегчение. С каждым шагом у захватчиков оставалось все меньше шансов спастись от заслуженной кары.

Время уходило час за часом, словно утекало в песок. Они шли и шли, а отвесная стена плато, украшенная древней крепостью, не приближалась, а только росла и росла, словно собиралась проткнуть небо зубчатыми каменными башнями. Найл все пытался высмотреть лестницу, которая вдруг приобрела столь важное значение, но до самых сумерек так ничего и не разглядел.

Как только солнце скрылось за горизонтом, колонна остановилась. Найлу пришло в голову, что армия напоминает копье, с которым он в юности не расставался ни на миг: серые ряды смертоносцев — это древко, а бронированные тела жуков — кремневый наконечник. Это копье без труда проткнет стену из щитов, которую выстраивали люди, сражаясь в оазисе с муравьями. Без малейшего труда.

Правителя разыскала стражница, принесла кусок вяленого мяса и флягу с водой. Найл, чтобы не раздражать пауков, отошел за ближайшую дюну и даже присвистнул от восторга: в низинке прятался густой плетеный ковер арбузной ботвы. Из-под крупных, желтых по краям листьев выглядывали упитанные бока полосатых плодов. Эти огромные ягоды и в лучшие времена считались в семье деликатесом, а уж теперь, после столь долгого перерыва, и вовсе казались даром Богини.

Найл выбрал самый крупный плод, уселся рядом и стал неторопливо жевать мясо, предвкушая предстоящее удовольствие. Пожалуй, он даже оттягивал торжественный момент, давая нетерпению обострить чувства до крайней степени… А потом извлек меч. Арбуз сухо хрустнул и развалился на две половинки, обнажив алые, словно человеческая плоть, внутренности. Найл выхватил бескостную сердцевину и, захлебываясь слюной, набил полный рот. Прижал мякоть языком к небу. Прохладный сладкий сок потек в горло. Сказочное наслаждение…

«Неужели и оно имеет сексуальную основу?» — внезапно пришло правителю в голову. Он прислушался к своим чувствам и понял, что будь сейчас рядом женщина — он бы не устоял. Но портить ощущение праздника не хотелось. Уж очень веяло от арбузного вкуса детством, уютной пещерой, мамой…

Найл объелся, словно гусеница-листорезка, и заснул прямо среди жестких переплетенных плетей.

Утром стражница отыскала правителя, уже когда он, снова наевшись сочной красной мякоти, вытирал о песок сладкие руки.

— Возьмите с собой этих плодов столько, сколько сможете унести, — приказал правитель, возвращая нетронутую флягу, — попробуете на привале.

Стражница кивнула. Она смотрела на правителя с опаской. В простеньком ее сознании на самой поверхности лежало воспоминание о съеденных рабах. Кого правитель отдаст паукам следующим?

Найл усмехнулся: надо же, сами без сил валялись, а в смерти «неголосующих граждан» винят его. Двигать надо было ногами, а не от боли пищать!

Стражница пугливо отводила взгляд и гадала о том, почему правитель не берет еды. Может, чем-то недоволен и сейчас позовет смертоносцев?..

Чего объяснять такой дуре? Она ведь так и не поняла, что вокруг лежат съедобные плоды. Найл махнул рукой и пошел к Дравигу.

— Рад видеть тебя, Посланник Богини, — буквально лучился энергией смертоносец. Оказывается, ночью кто-то из местной фауны захотел украдкой его скушать… Наивное существо. А главное — сытное.

— Рад видеть тебя, Дравиг. — Найл с удивлением понял, что этот седеющий паук, умеющий думать и понимать, способный постоять за свою жизнь, а не дрожать от страха, духовно куда ближе ему, нежели слабые и трусливые носительницы ножей.

— Из тебя получился бы хороший смертоносец, — сказал Дравиг, находящийся с правителем в постоянном мысленном контакте.

— Надеюсь, человек я тоже не плохой…

— Извини, я не хотел оскорбить тебя, Посланник Богини, — почувствовал Дравиг обиду Найла за свой народ.

— Не извиняйся. Ведь сейчас мы — единое целое.

Армия двинулась вперед. Склон плато, так долго казавшийся недостижимым, как-то сразу случился рядом, отливая голубизной под яркими солнечными лучами. Вдоль самой границы между желтыми песками и сверкающей серебристыми прожилками стеной тянулась густая полоса макушек — странной колючей травы, у которой снаружи, на воздухе, высовывается только маленькая кочка, а корни такие густые и глубокие, что выкопать целиком их никому никогда не удавалось. Найл самолично делал такие попытки не раз: из корней макушки получается прочная упругая веревка. Тут, как известно, чем длиннее, тем лучше. Бесполезно. Может, у этой травы две макушки, и другая торчит по ту сторону Земли?

Пески у плато, закрепленные на месте корнями травы, слежались в достаточно плотную корку — ноги Найла не проваливались; а немного в стороне, в нескольких десятках шагов, ветер, дующий вдоль высокой каменной стены, гонял гибкие желтые смерчики, превращая барханы в подобие болотной топи. В этих песках можно запросто утонуть — плавать по зыбунам еще никто не научился. Колонна шла по единственно проходимой полоске и до тех пор, пока дальше к северу плато не понизится, свернуть никуда не могла.

Стена плато не была совершенно ровной: местами из нее выдвигались каменные утесы, и тогда дорога становилась опасно узкой; местами внутрь вдавались уютные «бухточки», входы в которые ветер заботливо прикрывал высокими песчаными холмами. В одном из таких «закутков», по размерам сопоставимом с заводью в квартале рабов, Дравиг вскоре после полудня остановил армию.

— Ты ошибся, Посланник Богини, — сказал он, не дожидаясь вопроса, — они не стали отдыхать.

Найл увидел картинку, переданную очередным разведчиком. Шар пролетал значительно западнее плато, и колонну смертоносцев с него видно не было. Зато захватчики — как на ладони. Тоненькая ниточка тянулась к той самой низинке, в которой отец Найла решил сделать привал, прежде чем выбрать дальнейший маршрут.