Следующие несколько минут Эстебан Чавес с открытым от восхищения ртом слушал смачные ругательства, которыми Кантрелл осыпал Тома и его супругу. Запас крепких словечек оказался большим и закончился не скоро. Но в конце концов даже изобретательный ум Янси был уже не в состоянии придумывать все более изощренную брань в адрес Шеллдрейков и их родителей. Даже богатое воображение Янси иссякло, суля страшные кары, которые ждут супругов в недалеком будущем.

Заметив, что начал повторяться, Янси наконец замолчал.

— Когда они приехали? — устало спросил он.

— Полчаса назад, со всеми остальными. Белокурая гринго пожаловалась на скуку в «Солнечном ранчо», когда все уехали оттуда. Она посетовала, что ей даже не с кем там поговорить.

Еще она захотела снова повидать «Голубку», взглянуть на перемены, которые произошли на ранчо. — Эстебан презрительно хмыкнул. — Она быстро поумерила свой восторг, когда увидела, что работа здесь только началась и что ей придется жить в маленькой, скудно обставленной комнатушке с мужем. — Улыбка его стала шире. — Танси предложила ей вернуться в «Солнечное ранчо», если госпоже не нравится комната, и намекнула, что сюда ее никто не приглашал. По-моему, эта женщина не очень нравится Танси.

— Танси не одинока в своей неприязни к Энн, — сухо согласился Янси. — Сомневаюсь, что Энн Шеллдрейк вообще кому-то может нравиться. Многие, в том числе и я, не стали бы возражать, если бы миссис Шеллдрейк присоединилась к своей сестрице в аду!

Когда несколькими минутами позже Янси вернулся к себе, он еще не решил, как поступить с Шеллдрейками. Он был в такой ярости, что его первым желанием было посадить Тома и Энн на лошадей и насильно вывезти их подальше отсюда… И отправить с ними еще и Хайрама Барнелла! Однако он сомневался, что это решит все проблемы.

Когда Янси Кантрелл вошел в комнату, Танси и Сара распаковывали вещи. Услышав звук открываемой двери, Сара оторвалась от работы. По выражению ее лица он сразу догадался, что жена уже услышала неприятную новость.

На этот раз и на лице Янси можно было прочитать все, что он думает о приезде Шеллдрейков.

— Ты слышал, что у нас гости? — спросила Сара, мило сморщив носик.

— Слышал, — хмуро кивнул Янси, — но пока еще не решил, кого из них задушить первым!

— Не стоит… — рассмеялась Танси. — Хотя эта женщина такая противная, хитрая и жадная. Она только и делает, что устраивает всем пакости! — Служанка задумалась на секунду, затем сказала:

— В ловкости плести интриги с ней могла бы поспорить разве что ее сестра!.. Но вот мистера Тома мне жаль.

Она веревки из него вьет, а он, бедняга, похоже, не в силах бороться с женушкой. — Она посмотрела на Янси. — Мистер Том не хотел ехать в «Голубку». Он очень смутился, когда она стала настаивать на поездке, и попытался отговорить ее. По-моему, он тут ни при чем.

— Что ты с ними будешь делать? Отправишь назад? — с надеждой спросила Сара, не сводя огромных зеленых глаз с лица мужа.

Янси, привычно сунув большие пальцы за пояс и широко расставив ноги, пристально смотрел на Сару.

«Интересно, а как бы она поступила на моем месте?» — мысленно спрашивал он себя.

— А что, по-твоему, я должен сделать? — поинтересовался он.

Сара поджала губы.

— Я бы хотела, чтобы ты немедленно отослал их обратно в «Солнечное ранчо», — прямо ответила она, — но, боюсь, сделать это будет нелегко. Уверена, что поездка, какой бы короткой и легкой она ни была, сильно утомила Тома. Танси сказала, что он не хотел ехать в «Голубку» и, наверное, очень стесняется их поступка. Мне бы не хотелось еще больше унижать его.

— Ты хочешь, чтобы они остались? — удивленно приподнял брови Янси.

— Да, — с несчастным видом кивнула Сара. — Но только ненадолго. Может, подождем день-другой, а потом вежливо намекнем, что им будет намного удобнее в «Солнечном ранчо».

Танси фыркнула и, взяв несколько предметов туалета Сары, положила их в ящик комода. С шумом задвинув его, она многозначительно взглянула на Сару.

— Послушай меня, мисси! Провалиться мне на этом месте, если эта мегера не затевает очередную пакость! Сюда ее заставили приехать какие-то неизвестные причины, а не желание вновь увидеть «Голубку». Только не рассказывай мне, что она приехала сюда потому, что не может без тебя жить.

Сара решилась было возразить, но Янси вмешался в разговор и холодно сказал:

— Я согласен с Танси. По-моему, Энн замышляет что-то плохое. Но чтобы узнать, что именно у нее на уме, нам придется разрешить им остаться чуть дольше, чем на один-два дня.

— Сколько они здесь пробудут? — тревожно воскликнула Сара. Она не скрывала, что не в восторге от идеи жить с Шеллдрейками в одном доме.

— Только до тех пор, пока я не выясню, какие козни собралась на этот раз подстроить Энн и кто ее жертва. — Немного поколебавшись, он добавил:

— Сара, запомни: «Голубка» — твой дом. Если ты настаиваешь на их отъезде, я вышвырну их отсюда сию же минуту!

Предложение мужа застало Сару врасплох. Она переспросила с хитрой усмешкой:

— Значит, «Голубка» — мой дом и мы можем вышвырнуть их сию же минуту, да? — Встретившись с прямым взглядом мужа, она недоверчиво покачала головой. — Но ведь мы не вышвырнем их, не так ли?

— Твой дом, тебе и решать, — повторил Янси.

Сара помолчала и пожала плечами.

— Ладно, пусть поживут какое-то время… — Лицо ее осветила улыбка. — Остается утешаться мыслью, что я могу прогнать их в любую минуту.

* * *

Несмотря на неожиданный приезд Шеллдрейков и так до конца и не прояснившуюся ситуацию между ней и Янси, следующие несколько дней Сара пребывала в прекрасном расположении духа. Она любила своего мужа! Она была в восторге от «Голубки»! И ее радовали изменения, которые происходили у нее на глазах.

За день Сара успевала побывать везде. Она наблюдала, как настилают крышу на амбаре, восстанавливают полуразвалившиеся загоны для скота, ездила смотреть, как отлавливают мустангов и лонгхорнов, слушала истории о былых поездках в «Голубку», которые рассказывали Мария и Танси, готовя еду в большой старомодной кухне. Везде, куда бы она ни приходила, Сара, к своему восторгу и удовольствию, видела, что новая жизнь все прочнее утверждается на старом ранчо. Но самое главное — у нее был ее любимый супруг!..

Сара каждый день выезжала на несколько часов в прерии со своим замечательным мужем, который предпочитал лично руководить работой своих ковбоев. Иногда они проводили в прерии почти целый день, уезжая на рассвете и возвращаясь домой в багровых сумерках. Бывали вечера, когда после ухода Шеллдрейков они подолгу засиживались за столом, за которым много лет назад любили посидеть родители Янси, и мирно беседовали. Говорили об обычных вещах — о ранчо и о работе, которую надеялись довести до конца. Но самыми лучшими часами, краснея от стыда, признавалась себе Сара, были ночные. Они были восхитительны — ночи, которые она проводила в объятиях мужа. Янси учил ее давать полную свободу своей чувственности и постигать бездонные глубины возбуждающей плотской любви, которой занимался с ней.