дипломатический шаг. Фридрих II писал ас-Салиху: «Остерегайся! Знай, что французы – а их 60 тысяч! – собираются взять Иерусалим, сперва же – овладеть Египтом». Сообщая об этом, император, скорее всего, заботился (на всякий случай) об обеспечении собственных прав на Востоке, стремился оградить себя от чьих бы то ни было покушений, которые могли воспоследовать в результате Крестового похода. Вероятнее всего также, что Фридрих II хотел косвенным образом побудить Людовика IX к осмотрительности: надо не идти напролом, не прибегать к грубой силе, а тонко использовать обстоятельства для достижения поставленных целей дипломатическими средствами. Император пытался, иначе говоря, подтолкнуть французского короля к тому, чтобы тот шел по стезе, на которой некогда сам Фридрих II строил свои отношения с отцом ас-Салиха, аль-Камилем, и добился немалого. Как бы то ни было, этот эпизод выразительно характеризует международную обстановку на Западе накануне Крестового похода.

Особой тяги к участию в нем не наблюдалось и в других странах. Об отрицательной позиции английского короля Генриха III уже упоминалось ранее. Вражда баронов с королем, в свою очередь, препятствовала солидарным усилиям феодальной Англии. Испания оставалась в стороне от восточных дел: перед ней, как и раньше, стояли собственные проблемы. Норвежский король Хокон V отделывался пустыми обещаниями.

Фактически Людовик IX с его Крестовым походом явился лишь орудием в руках апостольского престола, продолжавшего вынашивать, обновлять и пытаться реализовать свои универсалистско-теократические прожекты. Оценивая восточную политику Людовика IX, известный французский византинист П. Лемерль, вообще высоко ставящий его государственную деятельность, пишет: «Я не уверен, что и в этом отношении Людовик IX выказал качества самого выдающегося государя феодального Запада».

Для таких сомнений и в самом деле есть серьезные основания. Реалистическое чутье изменило Людовику IX в его крестоносных начинаниях. Король и его советники находились в неведении относительно того, что происходило на Востоке, да и вообще почти решительно ничего о нем не знали. В жизнеописании Людовика IX, составленном позднее близким к нему Жаном де Жуанвилем, название «Византия», например, ни разу не встречается!

Что касается монголов, которые как раз в это время расширяли свои завоевания в Передней Азии, то о них в Париже, как и во всей Западной Европе, пробавлялись довольно скудными сведениями. Азия виделась западноевропейцам расплывчато, их представления о ней имели полуфантастический характер. Даже францисканский монах-путешественник Джованни Дель Плане Карпини, побывавший в глубине материка по поручению Иннокентия IV (он отправился туда незадолго до Лионского собора и вернулся в Лион в ноябре 1247 г.), в своих путевых записках распространялся о царстве людей с песьими головами, сообщал о неких подземных королевствах в Азии, – словом, наполнял свои зарисовки досужими вымыслами. Возможно, что и Людовик IX был знаком с россказнями Дель Плане Карпини.

Так или иначе, французский король, сей «чистый» крестоносец, не только попробовал столкнуть между собою мусульман (египетских мамлюков с сирийскими Эйюбидами), но и пытался завязать против них союзы… с монголами. Он, вероятно, рассчитывал, что таким путем удастся консолидировать обломки крестоносных владений.

В середине XIII в., когда в ходе монгольского завоевания решались судьбы Востока, правители ряда христианских государств Восточного Средиземноморья, включая уцелевшие государства крестоносцев, действительно сделали ставку на монголов: с ними заключили соглашение Малоармянское (Киликийское) царство и Антиохийское княжество. Их примеру решил последовать и Людовик IX. Вняв совету кипрского короля Анри Лузиньяна (1218–1253), знавшего об этих союзах, Людовик IX тоже решил вступить в контакт с завоевателями-степняками. Он шел, впрочем, проторенной дорогой: ее западным первопроходцем был не кто иной, как папа Иннокентий IV, который еще раньше домогался союза с монголами. С этой целью и был послан к великому хану Золотой Орды Джованни Дель Плане Карпини. В 1247 г. ради заключения союза с монголами папа командировал в Азию и другую миссию во главе с доминиканцем Ансельмом Асцелином, на этот раз – к монгольскому воеводе Байду. Официальным предлогом обеих миссий служило «просвещение язычников христианской верой». По сути же речь шла о том, чтобы сблизиться с монгольскими властителями для спасения остатков франкского господства на Востоке – Латинской империи, которой угрожали греки и тюрки. Папа вместе с тем питал надежды на то, что в лице «поганых» обретет союзника против германского императора Фридриха II, а также сумеет утвердить владычество курии над русскими землями, недавно подпавшими под монгольское иго.

Людовик IX, пустившись в Крестовый поход и завязывая сношения с монголами, вероятно, действовал по согласованию с папой. 20 декабря 1248 г. в Никозии (Кипр) он принял монгольских послов. Король в присутствии членов своего совета долго расспрашивал невиданных пришельцев, не думая, должно быть, о том, что их миссия имела сугубо разведывательный характер, хотя они и расшаркивались перед государем Франции. Один из ближайших к королю церковных сановников – Одо де Шатору – порекомендовал ему, в свою очередь, ответить на письмо хана Елдегая. Совет был принят к исполнению: в конце января 1249 г. французское посольство в составе трех доминиканских монахов (во главе с Андре Лонжюмо), двух клириков и двух рыцарей выехало в ставку великого хана. Кроме королевского послания с предложениями обратиться в христианство послы везли монголам дары: в их числе находилась «часовня» – большой шатер, на котором были искусно вышиты сцены жизни евангельского Иисуса Христа.

Как и папа, Людовик IX, ведя переговоры об обращении монголов в христианство, стремился направить их силы против сарацин и против Никейской империи.

Само собой разумеется, упования Людовика IX обернулись чистейшей иллюзией. Когда Лонжюмо и его спутники, пересекши всю Центральную Азию, чуть ли не через год (так рассказывает об этом Жан де Жуанвиль) добрались до места назначения, стало очевидным, что дипломатия их мудрого короля строится на песке: монголы не только не собирались подвергаться обращению в христианство, но со своей стороны потребовали от Людовика IX… покорности. Об этих требованиях король узнал, однако, уже намного позднее: он свиделся с Андре Лонжюмо лишь в 1251 г. А к тому времени Крестовый поход уже состоялся и успел закончиться полным провалом.

События развертывались таким образом.

В начале июня 1249 г. крестоносцы высадились в устье Нила и, посеяв панику среди жителей Дамиетты, с ходу и фактически без сколько-нибудь серьезного боя заняли город, где взяли богатую добычу. Однако завоеватели не воспользовались благоприятной ситуацией и на пять с половиной месяцев застряли в Дамиетте. Египетские правители считали, что крестоносцам придется долго осаждать город, так что его быстрое падение еще больше усилило панические настроения при дворе умиравшего султана ас-Салиха. После длительных споров, вызванных тем, что часть крестоносных военачальников предлагали двинуться на Александрию, рыцари осадили крепость Мансуру