— Почему ты так думаешь?

— Потому что я слышал, что еще до операции Звягин бурчал насчет того… дескать, не мог придумать лица получше, взял за основу какого-то мужлана… поэстетичнее надо бы.

— Та-ак… — пробормотала я. — Двенадцатого… а сколько заживает лицо после такой операции? Чтобы не осталось следов?..

— Чтобы совершенно — два-три месяца, — последовал ответ.

Я вскочила с кушетки:

— У тебя есть эта фотография?

— Да… она у меня в сейфе.

— Дома?

— Да нет, здесь. У каждого из персонала есть свой личный сейф с индивидуальным кодом… да.

— Ты отдашь мне эту фотографию! — решительно сказала я. — Идем! Только переложи свою ассистентку на кушетку, чтобы она не валялась на полу. А я надену ее халат и стерилизующую лицевую повязку. Пошли!

Мы вышли из операционной и оказались в том самом предоперационном покое, в котором чуть более трех месяцев назад был найден труп доктора Звягина. Я подошла к зеркалу, большому, от пола до потолка. В этом зеркале прыгали последние блики заходящего солнца, багрово-красные, дотлевающие. В зеркале я увидела свое отражение: лицо, скрытое лицевой повязкой, напряженно сощуренные глаза… Быть может, тогда, в жарком июне, убийца тоже настороженно вглядывался в свое новое, еще не поджившее лицо.

— Вот здесь он лежал… — пробормотал Сенников, указывая на фрагмент паркета. — Игорь Викентьевич.

— Понятно, — сказала я, вытягивая на себя ручку массивной больничной двери, выводящей в коридор. Тут, в коридоре, я незамедлительно увидела Звягина-младшего и Камиллу. Они вальяжно развалились в креслах в зеленом уголке. Камилла наматывала на палец лиану. В тот момент, когда к ним приблизился бледный Сенников, она дернула лиану так, что оторвался не один отросток, а весь побег.

Я подтолкнула Сенникова в спину: дескать, спрашивай, что им было от тебя нужно. А сама остановилась, скрытая толстой бочкообразной пальмой.

— Не надо… э-э… портить растения, — тускло сказал доктор Боря.

— Да-а ладно, — отозвалась та. — Мой покойный муж имеет большой пай в этой клинике, а я его единственная наследница. А тут какая-то поганая лиана…

«Ишь сволочь, — подумала я, стоя за пальмой, — не успел умереть Серебров, не успел исчезнуть его действительно законный наследник Илюшка, а эта жаба уже все к своим ручонкам прибирает…»

— Мы приехали к вам с Алексеем, начальником моей охраны… впрочем, вы с ним уже знакомы… — надменно продолжала Камилла, — чтобы отдохнуть после тяжелых потрясений, которые выпали на нашу… гм… долю.

«На вашу долю, тварь!.. — злобно думала я. — Долю!! Видно, большая у тебя доля в этой клинике, если ты себя так нагло ведешь! Эх, Илюха, Илюха!»

— Простите, — проговорил доктор Сенников, — вы говорите, вы — вдова Ивана Алексеевича Сереброва?

— Ну да. Еще четыре дня назад была жена. Причем, — в голосе Камиллы послышался сарказм, — верная жена. Есть у меня такой пункт в брачном контракте, по которому я получаю состояние мужа только в том случае, если не буду уличена в измене. Ну вот… не уличена. А теперь и уличать некому.

— Мила, ты пьяная! — послышался голос Звягина. — Вроде чуть-чуть выпили, а ты набралась. Ждали-то всего полчаса, и за полчаса надралась, как малолетка.

— На ррадостях…

— Да что ты несешь, дурра?!

Доктор Сенников откашлялся и проговорил:

— Вы пришли ко мне для того, чтобы сообщить все эти сведения, при этом срывали операцию? По-моему, даже ваша доля в клинике не дает вам права мешать ее работе. Господин Звягин, проводите вашу спутницу до машины или до комнаты отдыха — как вам будет угодно.

— Ну, эскулап, — послышался голос Камиллы, — считай, что ты уволен. Л-леша… а чего мы к нему вообще приперлись?

— Вы говорили, что на пару слов, — сказал врач, — ну, говорите свою пару слов. Только побыстрее.

Звягин открыл было рот, но тут заметил за пальмой меня. Он покачал головой, потом перевел взгляд на Камиллу, которая успела напиться за то время, пока я задушевно беседовала в операционной с доктором Борей, и сказал:

— Вот что, доктор, давай-ка подгребай сегодня к десяти вечера в ресторан «Синьор Помидор». Тебя на входе будет ждать мой человек, он тебя проведет. Базар к тебе есть легкий. А ниче фигурка у твоей медсестрички, — добавил он, выходя из зеленого уголка и шлепнув меня пониже талии. Я еле сдержала себя от того, чтобы не зарядить Лешеньке по его наглой лощеной морде. Или просто — напомнить, что это крыло клинического корпуса вообще-то является роковым для людей, носящих фамилию Звягин. В особенности — предоперационный покой с зеркалами от пола до потолка…

— И где же хранится твоя фотография? — спросила я Сенникова. — Где эти личные сейфы?

— В отделе хранения, — коротко ответил доктор Боря. — Это где компьютеры с базами данных стоят, в смежной комнате.

— Охранник, — мрачно резюмировала я. — Вот что, Боря. Без фокусов. Молча пройдешь и заберешь фото. Попробуешь предупредить охранника — получит сначала он, а потом ты. Боря, честное слово — несмотря на мой невинный вид, мало не покажется.

— Я верю, — сказал он. — Все будет нормально. Зачем мне скандал?

— Это верно.

Сенников не обманул. Уже через минуту он вышел обратно, неся в руках плотно запечатанный конверт. Конверт был толще, чем можно было предположить из того, что там была одна фотография. Я взвесила конверт на ладони, а Сенников, легко поняв мое недоумение, произнес:

— Там изложено на бумаге то, что я тебе только что рассказал. Это я на всякий случай готовил.

— Ну да, — кивнула я, — предусмотрительный ты наш. Это мне напоминает одного моего знакомого, который ходил с пистолетом без разрешения на ношение оружия, а вместо этого разрешения имел в кармане заявление: дескать, нашел и несу в отделение милиции. Каждый день заявление переписывал. Дату-то нужно ведь было менять.

— Тебя бы на мое место… — мрачно выговорил он.

— Меня на твое? А тебя на мое? Да с удовольствием, — сказала я. — Впрочем, ты из этого «Синьора Помидора» тоже можешь не вернуться.

— Вы так думаете? — перешел он от испуга на «вы».

— Просто этот Леша Звягин в свое время подрабатывал беспредельщиком. Была такая милая профессия, да сейчас немножко подзаглохла. Но люди его склада так просто не перековываются. Это тебе не монашка на исповеди в страстной четверг. Ладно, доктор. Мне пора.

— А как же мне быть? — выговорил он. — Идти в этот… в «Помидор» или нет?

— Возьми отпуск, Боря, — помахав ему конвертом, ответила я, — поезжай куда-нибудь отдохнуть. Куда-нибудь на Кипр или Мальорку, я думаю, твои отпускные тебе это позволяют. В общем, скройся из города сегодня же. А если что, позвони вот по этому телефону. Это мой рабочий. В Москве.