начал смеяться. Все началось тихо, но продолжилось громче, и в этом веселье было что-то глубоко очищающее. Что-то, что навсегда изгнало этот затянувшийся след страха - если это было то, что это было - из его глаз.

- О, Боже мой! - сумел он выдохнуть между взрывами смеха. - Вот почему ты остался в воде! Почему ты был так чертовски осторожен с этим полотенцем!

- Да, это было, - довольно сдержанно согласился Мерлин. - Были и другие корректировки, но я должен признать, что эта, вероятно, была самой... интересной.

Стейнейр и сам начал посмеиваться, когда понял, о чем говорили Мерлин и Кэйлеб. Теперь он покачал головой.

- Мерлин, - сказал он, все еще улыбаясь, - почему-то я не думаю, что у мертвой женщины - или призрака - может быть чувство юмора.

- Я не так уверен в этом, ваше преосвященство.

- Тогда позвольте мне сформулировать это так. Что означает быть "живым" для человека?

- Подозреваю, что большинство людей сочли бы дыхание достаточно важным критерием.

- Возможно, "большинство людей" так бы и поступили, но я их не спрашиваю. Я спрашиваю тебя.

- Я действительно не знаю, - признался Мерлин. Он снова уставился в свой бокал. - Может быть, это потому, что я так сильно беспокоился об этом, так часто пережевывал проблему с одной стороны и с другой, что не могу стоять в стороне и думать об этом с какой-либо отстраненностью. Я только что решил, что даже если я не жив, то вполне мог бы вести себя так, как если бы был жив. Слишком много людей принесли слишком много жертв, чтобы поместить меня сюда, в этот мир, в это конкретное время, чтобы я мог делать свое дело.

- И именно поэтому я уверен, что ты жив, Мерлин, или Нимуэ Элбан, - тихо сказал Стейнейр. - Ты был одним из тех, кто пошел на эти жертвы. И ты не делал то, что уже выполнил здесь, на Сэйфхолде, из-за какого-то затянувшегося чувства ответственности перед людьми, которые мертвы уже почти тысячу лет. О, эти люди важны для тебя, и я понимаю, что для тебя тоже не прошло и тысячи лет с тех пор, как они умерли. Но, как однажды сказал тебе Хааралд, о человеке нужно судить по его поступкам. И несмотря на всю ложь, нагроможденную в Писании, есть и правда. Включая истину о том, что сокровенная природа человека неизбежно будет познана и раскрыта его поступками.

- Ты взвалил на свои плечи свое бремя из-за личного возмущения, Мерлин Этроуз. Я наблюдал за тобой, разговаривал с тобой, учился у тебя уже два года, оценивая тебя как мужчину - или женщину - на самом деле. Ты чувствуешь боль, которая является неотъемлемой частью жизни, точно так же, как ты чувствуешь радость. Я всегда считал тебя глубоко одиноким человеком, и теперь я знаю почему. Но я никогда, ни на мгновение, не сомневался в том, что ты хороший человек, и, несмотря на то, во что верят эти дураки в Зионе, Бог - это бог любви, Мерлин, а не бог дикой дисциплины и бездумного отвержения. Иногда Его путь может быть трудным, и Он может многого требовать от некоторых Своих слуг, но кем бы Он ни был, Он не глуп. Он знает, чего требовал от таких людей, как ты, на протяжении веков. И независимо от того, осознаешь ты это или нет, Бог также знает тебя как одного из Своих. Я не сомневаюсь, что, когда физическое тело Нимуэ Элбан умерло, у Бога была другая задача, другой долг, ожидающий ее. Великих душ слишком мало, чтобы Он мог растратить одну, которая горела так ярко. И поэтому Он позволил этой душе спать до того дня, когда машина... ПИКА проснулась в пещере здесь, на Сэйфхолде. У тебя душа Нимуэ Элбан, Мерлин Этроуз. Никогда не сомневайся в этом. Никогда не подвергай сомнению это... или себя.

Мерлин смотрел на архиепископа бесконечные секунды. И затем, наконец, он кивнул один раз. Он не сказал ни единого слова. Ему и не нужно было этого делать.

Остальные позволили его молчанию затянуться на некоторое время. Затем Кэйлеб прочистил горло.

- Как бы то ни было, Мерлин, я согласен с Мейкелом. Может быть, это и к лучшему - нет, это даже к лучшему, - что ты не пытался объяснить мне все это на борту "Дреднота" перед проливом Даркос. Но все так, как я сказал тебе в тот день в Кингз-Харбор, когда ты убил кракенов. Ты можешь быть в состоянии скрыть, кто ты такой, но ты не можешь скрыть, кто ты есть на самом деле, что ты чувствуешь. Мне жаль, но у тебя просто не очень хорошо получается.

- Черт возьми, спасибо за утешение, - криво усмехнулся Мерлин.

- Не стоит, - ухмыльнулся ему Кэйлеб. - С другой стороны, полагаю, пройдет довольно много времени, прежде чем мне действительно удастся разобраться со всем этим. Это изменит многие мои предположения.

- Уверен, что это так, - признал Мерлин. - Тем не менее, на самом деле это не изменит большинство ограничений, с которыми мы сталкиваемся. Там, на орбите, все еще есть система кинетической бомбардировки. И под Храмом все еще есть те источники энергии, которые я не смог идентифицировать. Вместе они, думаю, представляют собой чертовски хороший аргумент в пользу сохранения тайны точно так же, как Братья сохраняли ее в течение последних четырех столетий. У меня, например, нет абсолютно никакого желания превращать Чарис во второй Армагеддон.

- Согласен, - кивнул Кэйлеб. - Но из того, что ты сказал, есть огромное количество вещей, которым ты можешь нас научить, показать нам.

- И да, и нет. - Мерлин сделал еще один глоток вина, затем отставил бокал в сторону и наклонился вперед в своем кресле, положив скрещенные руки на стол.

- Я могу научить вас, но не могу просто передать вам знания. По многим причинам, включая сокрытие от Церкви и любые удаленные датчики, которые могут сообщать об этом источникам энергии под Храмом. Но даже если бы я не беспокоился об этом конкретном аспекте, я не мог бы просто заменить Церковь как источник всей власти. Люди по всему Сэйфхолду должны научиться делать то, что вы уже делаете здесь, в Чарисе, Кэйлеб. Они должны научиться думать. Отвергать автоматическое принятие догм и ограничений просто потому, что кто-то другой - будь