Позже тем же вечером, после того как закончился ужин и офицеры отправились спать, Урсула в задумчивости вышла на южный портик. Она хотела еще раз посмотреть на полосу красных огней, рассекающих темноту зияющей раной. Она была одета как обычно, в свою белую форму, только полосы были убраны назад в один тугой пучок, открывавший тонкую шею и делавший ее еще моложе.

Раздавшиеся шаги напугали Урсулу. Кто-то шел по шатким камням мостовой. И тут из теней появились Марта, Саула, Кордула и Бриттола.

— Вы должны быть в постели, — тихо сказала Урсула. — Завтра будет трудный день.

— Это тебе надо быть в постели, — раздался из-за колонны голос Пинносы. Она вышла на свет из открытой двери. — В конце концов, ты же у нас невеста.

— Урсула, мы тут все думаем, — сказала Марта, сделав шаг вперед и нежно взяв Урсулу за руку. — В нашем плане есть одна часть, которая не дает нам покоя. — Она заглянула в глаза подруги. — Каким образом ты собираешься его убить?

Урсула улыбнулась.

— Знаешь что, Пинноса, — сказала она бодро, не отводя глаз от Марты. — Ты права. Мне перед свадьбой надо бы лечь спать пораньше. Только я что-то не могу. Я вся переполнена нетерпением… и хочу есть. Олеандра! — крикнула она, развернувшись. Старая служанка появилась в дверях. — Принеси мне самое подходящее для невесты угощение — яблоко!

Олеандра поспешила выполнять просьбу своей госпожи, а подруги уселись на прохладные каменные ступени. Довольно долго они просто молча смотрели на зловеще мерцающие вдали огоньки костров.

— Урсула? — заговорила Бриттола, не поворачиваясь к ней.

— Да?

— Пожалуйста, ответь на вопрос Марты. Насколько я знаю, единственный человек, которого ты за все это время убила, — это раненый ирландец, да и то ты сделала это из сострадания, чтобы он не мучился. Во всяком случае, не…

— А почему это должно повлиять на то, что она собирается сделать завтра? — перебила ее Пинноса. — Мы говорим о мерзком гунне, а гунн — не человек!

— Нет, Пинноса, — твердо возразила Урсула. — Нам действительно следует об этом поговорить. Бриттола права. Я никогда раньше не убивала полного сил человека. Но ты ведь это делала, Пинноса? Кстати, ты единственная из всех нас, кто это делал. Расскажи мне, как это? На что это похоже? Как врезается клинок в тело человека?

— Прошу вас, давайте поговорим о чем-нибудь другом, — взмолилась Пинноса, но девушки неотрывно смотрели на нее, ожидая ответа. Она вздохнула. — Это похоже на то, как вы разрезаете мясо на блюде. Только живое оно теплое, вместо горячего или холодного, — сказала она и повернулась лицом к горизонту. Помолчав, она опустила глаза и тихо добавила: — И брызжет оно кровью, а не маслом.

Они снова замолчали. Потом Бриттола неслышно заплакала.

— О Господи! Ну почему мы должны жить в мире, полном насилия и смерти! — Она подняла глаза к нему и разрыдалась. — Когда же прекратятся убийства? Когда прекратится смерть?

Пинноса подошла к Бриттоле, обняла ее за плечи и стала тихо покачивать, приговаривая: «Тише, тише!» Урсула видела, как по ее щекам тоже стекали слезы.

— Урсула, меня завтра с тобой не будет, — напряженно и смущенно произнесла Кордула. — И я…

— Что? — мягко спросила Урсула.

— И я еще не готова… прощаться. — Она тоже заплакала, давясь слезами. Ее принялась утешать Саула.

Урсула посмотрела на Марту и увидела, что та изо всех сил сдерживается, чтобы не заплакать. Как раз в тот момент, когда Урсула ее обняла, появилась Олеандра с яблоком в руках.

— О! Спасибо, Олеандра! Именно, что мне нужно. — Урсула положила яблоко себе на колени и подняла руки, чтобы распустить волосы. Потом она снова взяла яблоко. — С кем из вас поделиться? — Но все были слишком расстроены, чтобы ответить. — Ну же, Бриттола! Тебе явно не помешает подкрепиться и заняться чем-то более приятным. Вот, съешь кусочек яблока, — сказала она, протягивая той фрукт.

Бриттола покачала головой.

— А ты, Кордула? Хочешь кусочек славного сочного яблочка? — Урсула протянула плод и ей, но та тоже покачала головой.

— Ах, Урсула! — с чувством воскликнула Саула. — Неужели ты не видишь, что никому кроме тебя не нужно это дурацкое яблоко!

— А я буду, — вдруг сказала Пинноса, посмотрев на Урсулу с пониманием.

— Вот и хорошо.

Вытянув руку так, чтобы все это видели, Урсула сжала в ней яблоко. И оно распалось на две аккуратные, словно разрезанные половинки.

Послышались изумленные возгласы. Бриттола отстранилась от Пинносы и с удивлением спросила: «Как ты это сделала? Или Олеандра его уже разрезала?»

Урсула не ответила, но вместо этого взяла одну из половинок и сомкнула над ней кисть. Половинка снова распалась на две ровные части.

— Может, каждая из вас возьмет по кусочку? — предложила она и засмеялась. Перевернув ладонь, она показала им тонкое лезвие в форме полумесяца, прикрепленное полукольцом к двум пальцам. — Да, кстати, вот это, — и она посмотрела прямо на Марту, — и есть ответ на твой вопрос.

Она расправила пальцы, чтобы все могли рассмотреть тончайшей работы удивительную заколку для волос, которую Наггет сделал для нее еще в Коринии.

— Я очень рада, что смогла убедиться в ее эффективности. Никто из вас не заподозрил, что у меня в руках есть исключительно острое лезвие, правда? — Все покачали головами. — Выходит, мне удалось обвести вокруг пальца нескольких опытных военных командиров. Значит, у меня есть неплохой шанс управиться и с нашим Мундзуком. — Она снова посмотрела на Пинносу. — Единственное, что не дает мне покоя, — это необходимость сразу нанести ему смертельный удар. У меня может не оказаться возможности для второго. Однако не знаю, куда я должна метить, чтобы это было наверняка. — Она сделала движение поперек шеи. — Здесь? — Потом кивнула вниз, на бедра. — Или сюда? Как вы думаете?

Октябрь 411 года был на излете. Стояла осень, но погода по-прежнему была ясная. Сразу же после рассвета со всех четырех стен Кельна прозвучали трубы, сигналя тем, кто находился за их пределами, что ворота вскоре будут закрыты.

Ко времени утренней службы весь наружный город, за пределами крепостных стен, опустел. Ни в мастерских, ни в школах не было ни души. Исчезли рабы и ученики, обычно суетившиеся на улицах и сновавшие по поручениям своих хозяев. Таверны и постоялые дворы пустовали. Сотни публичных домов, разбросанные по всему городу, тоже были покинуты. С улиц исчезли даже бродячие собаки.

К середине утра приготовления в самом городе и в военных укреплениях, стоявших на другом берегу реки, были закончены, и вся округа погрузилась в напряженную тишину. Урсула видела, что за стенами собралось полно народу и все, начиная от сливок местной знати до простых бедняков и рабов, льнули к бойницам, стараясь хоть что-то рассмотреть. Все ждали.