Помолчав, она продолжала:

– Власти, должно быть, опасались общественной реакции на такую идиотскую беспечность. А может быть, даже восстания. Но коронация состоялась. Что же тогда было на королеве?

– Подделка, – сказал ей Оливер.

– А теперь? На всевозможных государственных церемониях…

– Та же самая подделка. Нам нужно придумать, как вернуть подлинник на место. Тайно. По крайней мере они не будут настороже, как тогда, когда Джордж только взял ее. Может быть, они даже подозревали его, и поэтому он никогда сам не пытался вернуть ее.

Порывисто вздохнув, Лили высвободилась и подошла к кровати. Она хотела было попробовать, как чувствует себя человек, носящий королевскую корону, хотя бы только мгновение, но вместо этого положила на место сверкающую виновницу всех несчастий и накрыла ее резным футляром.

– Нам нужно придумать простейший способ избавиться от этого, дорогая, – заметил Оливер.

Лили подняла глаза к потолку и сказала:

– Я знаю. – Она вернулась к нему на колени и начала расстегивать ему рубашку. – Что я могу сказать… Глупость. Какое несчастье.

И с этими словами она поцеловала своего мужа, и еще раз, и еще.

Несколько лет назад в моем распоряжении оказались кое-какие бумаги. Среди них я обнаружила некоторые из ряда вон выходящие сведения о семье Бэмонт, известной еще и как лорды Блэкмор в Ком-Пиддл, Хэмпшир, Англия.

Они касались обнаружения предмета, который я не смею здесь упомянуть. Достаточно, если я скажу, что этот предмет явился причиной больших потрясений в семье, пока Оливер, маркиз Блэкмор с 1848 года, и его жена Лили не решили возвратить предмет на его законное место. Ясно, что о его утере не было последующих упоминаний, по крайней мере для широкой публики.

Еще в одной бумаге упоминается, что граф Витмор, двоюродный брат Оливера, женился на некоей Фрибл и что их считали очень подходящей парой.

Некий мистер Николас Вестморлэнд заболел лихорадкой в тюрьме и умер прежде, чем смог предстать перед судом за преступления, которые, впрочем, не описаны в подробностях, хотя читатель может догадаться, что они были тяжкими, а может быть, и самыми тяжкими.

Я должна пояснить, что бумаги попали в мое распоряжение благодаря моему родству с семьей Ворсов из Бостона по женской линии. По сути, я являюсь дальней родственницей этих Ворсов, и именно в журнале, принадлежавшем моей прапрабабушке, я обнаружила ссылку на изыскания Общества выявления и исследования таинственных мужских черт.

В перечне членов общества значились Лили Эдлер, Розмари Гудвин и Мирта Бамвэллоп. И, принимая во внимание особенности их эпохи, я не перестаю удивляться их незаурядным аналитическим способностям. Мне представляется, что добросовестное изучение того, что они называли «мужскими тайнами», привело к некоторым неоспоримым выводам: женский разум настолько отличается от мужского, что последний всегда будет являться тайной для первого, а первый – для последнего.

Стелла Камерон.

Местечко Фрог,

Найзер-Пиддл