– По ней ездят?

– Этого я не знаю.

Послышался шум мотора. Овсянников выглянул в дверь.

– Стрельцов в деревню бидоны повез.

– Но если по грейдеру не ездят, значит, он завален снегом, – сказал Березовский. – Как мы его найдем?

– Должны стоять вешки. И в каждой деревне знают про этот грейдер. Потом канавы – между ними можно дорогу найти. Завозили песок, камень, щебенку, кучами лежат на обочинах – тоже примета. Снег? У нас есть лопаты.

Березовский промерил по карте расстояние.

– Километров под семьдесят будет.

– Два часа езды, – сказал Овсянников.

– В этих условиях не два часа, а две ночи, – возразил Березовский.

Вошел Проценко.

– Товарищ старший лейтенант, тут капитан с бойцами.

– Беги! Кто с винтовками, всех сюда!

Возле летучки стояли капитан и четыре красноармейца с автоматами, в шапках-ушанках, полушубках и валенках.

– Попрошу документы, – потребовал Березовский.

Расстегнув полушубок, капитан достал документы, протянул Березовскому, окинул настороженным взглядом окруживших их шоферов.

– Бойцы пусть погреются в кабинах, – предложил Березовский, возвращая документы, – а вы, товарищ капитан, пройдите в вагончик.

Они вернулись в летучку, капитан снял шапку, скинул полушубок. Был он русоволос, голубоглаз, круглое, красное от мороза лицо выражало досаду.

– Авторота следует в распоряжение Двести тридцать девятой дивизии, – сказал Березовский, – а вы куда направляетесь?

– В Двести тридцать девятую дивизию вы не попадете. – Капитан снял валенок с левой ноги, размотал портянку, снял носок, осмотрел ногу, видно, искал потертость. – Двести тридцать девятая дивизия окружена, Пятидесятая армия отрезана. Все, что на севере, отрезано.

– А вы как тут очутились?

– Отбились от своей части. Уходим на юг.

– Почему на юг?

– Я же вам объяснил, – нетерпеливо ответил капитан, – север отрезан, немец наступает в восточном направлении, значит, нам остается идти только на юг.

– А нам что посоветуете?

– Вам? – Капитан пожал плечами. – С машинами вы никуда не проберетесь.

– Бросить машины?

– При выходе из окружения уничтожают и не такую технику.

– Мы намерены пробиваться на восток, к городу Пронску.

Капитан поморщился, снова занялся своей портянкой.

– Движение по дорогам, тем более автоколонной, исключено, вас разбомбят через час. – Он заговорил еще более раздраженно и поучающе: – Из окружения, товарищ старший лейтенант, можно выходить или мощной военной частью, способной принять бой, или маленькими группами, по пять-шесть человек, лесными тропинками. Я, товарищ старший лейтенант, уже не в первый раз выхожу из окружения и знаю: движение в одном направлении с противником – верная гибель.

Капитан поднялся, надел полушубок, шапку, козырнул.

– Будьте здоровы, товарищи, желаю успеха!

Вышел из технички, окликнул своих бойцов. И вдруг прибежал шофер из дозора с криком:

– Товарищ старший лейтенант, там немец Стрельцова бомбит!

Все кинулись к опушке.

По дороге мчалась машина Стрельцова. Над ней совсем низко пролетел «мессершмитт». Стрельцов внезапно остановился, бомба упала и разорвалась перед ним. Стрельцов объехал это место и понесся вперед. Самолет развернулся и полетел ему навстречу, была видна голова летчика в шлеме. Стрельцов на этот раз не остановился, казалось, еще прибавил скорость, бомба упала уже за ним. Пока немец разворачивался для нового захода, Стрельцов съехал в лес недалеко от расположения роты.

– Ас! – воскликнул Овсянников.

Капитан желчно проговорил, обращаясь к Березовскому:

– За одиночной машиной гоняются, а вы хотите колонну провести.

И ушел со своими бойцами.

Явился Стрельцов, доложил: машина в порядке. Березовский выстроил роту, объявил Стрельцову благодарность за мужество и отвагу, приказал готовиться в дорогу, определил порядок движения, дистанцию, сигнализацию, разбил роту на пятерки, назначил старших, сам поедет в голове колонны, Овсянников – в середине, замыкающие – Саша и Василий Акимович на техничке. Медсестра Тоня, единственная из всех по-зимнему экипированная, раздала мазь против обморожения, с детской старательностью объясняла каждому, как ею пользоваться.

Наконец все было готово.

Начинало темнеть, Березовский отдал последние указания Овсянникову и на машине Проценко выехал на дорогу, проехал несколько метров, неожиданно остановился, вышел из кабины.

Овсянников подбежал к нему, обернувшись к водителям, крикнул:

– Колесо спустило…

Саша заглушил мотор – мало ли что, вдруг понадобится помощь?..

Но не успел даже из машины выскочить.

Все произошло мгновенно. Из-за леса на бреющем полете с ревом вылетел «мессершмитт», дал длинную пулеметную очередь.

Березовский и Овсянников упали.

Березовский лежал на спине, шинель расстегнута, гимнастерка в крови. Одной рукой закрывал окровавленное лицо, другая, тоже окровавленная, откинута в сторону. Овсянникова усадили на подножку кабины, он привалился к дверце, Тоня бинтовала ему голову, заглядывала в глаза:

– Спокойно, милый, спокойно, я аккуратненько…

Покосилась на Сашу, стоявшего возле Березовского, мотнула головой:

– Все кончено…

Саша и Гурьянов приподняли Березовского, Саша снял с него планшет, ремень с пистолетом, вынул из кармана гимнастерки документы, задержал взгляд на фотографии. Миловидная женщина в сарафане прислонилась плечом к Березовскому, тот обнимал двух девочек в купальничках. Летний день, песчаный пляж.

Перенесли Овсянникова в техничку, Березовского – в лес.

Ломами долбили землю, выгребали лопатами, меняя друг друга, торопились до полной темноты вырыть могилу. Юрий Иванович осветил карманным фонариком яму, махнул рукой – достаточно! В техничке нашлись две доски, обрезали, сколотили, уложили на них командира, осторожно, на веревках, опустили на дно, укрыли тело брезентом, забросали землей, положили на могилу старую зисовскую покрышку, в середину ее воткнули колышек с фанеркой. На ней звезда и надпись: «Старший лейтенант Березовский М.С.».

Василий Акимович и Гурьянов улучили момент, отозвали Сашу в сторону.

– Ты – помпотех, получаешься старшим, объяви последний приказ командира.

Шоферы дали залп из винтовок, постояли молча возле холмика. Ветер хлопал полами шинелей, снег забивался под воротники.