– Инго?

– …инц… десь… илость!

– Говори громче, идиот, что ты шепчешь? Где Инго?

– Его высочество с нами!!! – заорал ему в ухо наемник.

– Жив?

– Контужен, но скоро все пройдет. У вас тоже кон-ту-зия!

– Дурак ты, что ли? Держи меня!

Маттер встал на ноги. Хадден поддерживал его своим плечом; в желтом свете единственного оставшегося светильника Маттер снова увидел проклятую статую.

– Что-то… происходит… – захрипел он, оглядываясь по сторонам.

У него кололо, щелкало в ушах, и ощущение это было очень непривычным.

– Что-то… не то.

– Вам нужно лечь! Давайте я отнесу вас!.. Там госпожа Элида, она поможет, а я побегу в лагерь.

– Лечь… там, наверху, горящий корабль. Прямо на горе, – Маттер отпихнул в сторону Хаддена и, спотыкаясь, побрел в знакомую дверь, из которой лился желтый электрический свет.

Инго лежал на полу возле ванны, под головой у него виднелся валик из свернутой куртки Элиды. Сама она сидела рядом, держа принца за руку. При виде Маттера женщина вскинулась, заговорила что-то, но тот, мотнув упрямо головой, рухнул возле Инго на колени и наклонил к нему свое лицо. Инго приподнялся на локте, его губы зашевелились.

– Не слышу ни слова, – хрипнул Маттер.

Он протянул руку к лицу юноши, повернул его голову, осматривая, и тот вдруг отпрянул, часто моргая глазами – на ухе и на щеке осталась кровь. Элида вскочила, пошарила где-то в углу и протянула Маттеру большую флягу. Князь взял ее, принялся пить – жадно, не ощущая сладкого вкуса крепчайшего цветочного вина. Мир вокруг него качнулся, что-то заклокотало в голове, и он понял, что снова слышит.

Маттер замотал головой, снова приложился к фляге.

– Уши вернулись, – негромко произнес он. – Все нормально, значит, перепонки целы. У меня нет крови из ушей?

– Вы весь в крови… – донесся до него слабый голос принца.

– Я боюсь показаться невежливым, но… – заговорил стоящий рядом Хадден.

– Что?

– Кажется, вы ранены в задницу.

– Я знаю… Меня накрыло сверху. Ах, проклятая голова…

Его уже почти не шатало. Маттер прошел в угол бани, расшнуровал рюкзак с провизией, достал еще одну флягу вина и сделал несколько глотков. Надо было убираться отсюда, но корабль наверху вполне мог шарахнуть топливными баллонами. Что, если это произойдет именно в тот момент, когда они будут выползать из горы?

– Я поджег им двигатели, – не выпуская из рук фляги, Маттер встал в дверном проеме спиной к остальным, оперся о гнилое дерево плечом, – так что они не смогли перевалить через гору, зацепились. Корабль дымит, и если взорвутся баллоны с топливным газом, мало нам не покажется.

Хадден негромко кашлянул в ответ. Остальные молчали, ожидая решения Маттера.

Князь тоже молчал, прислушиваясь к своему дыханию. Рука больше не кровоточила, зато болел зад, в который, как он уже догадался, впилось несколько щепок. Никакой опасности, понятно, такие раны не представляли, да вот жить с ними было довольно неудобно. Пощелкивание в голове тоже прекратилось, но теперь Маттеру стал чудиться странный запах – будто где-то горела пыль…

Ему показалось, что вино обострило слух. В коридоре, что вел к выходу, что-то зашаркало, потом звякнуло. Маттер напрягся, но не двинулся с места.

– Мне не нравится, что проклятый Балтиц засадил свою бомбу прямо в склон, – услышал он сиплый простуженный голос.

– Это может быть опасно?

Маттер подался назад, прячась за толстой стеной, отделяющей баню от зала. Из коридора появились две фигуры в плащах: одна огромная, другая, напротив, довольно миниатюрная. Лица прикрывали капюшоны, но князю не надо было долго гадать, кто перед ним. Он хлопнул себя по поясу, однако на нем не было ни пистолета, ни кобуры. Маттер задохнулся, кровь как-то непривычно ударила в виски.

– До того, как пятьдесят лет назад какие-то столичные олухи замкнули проектор на себя, здесь все работало прекрасно, – Даглан подошел к статуе, осторожно погладил камень постамента. – Потом произошли аж два произвольных включения охранной системы, погибли два жреца, и с тех пор сюда никто не ходит. Так что сам понимаешь… Раньше-то на богатых маньяках монастырь зарабатывал будь здоров: показывали раз в год движущиеся картинки, а те кошель выворачивали, аж обсирались. Возвышение сонма, ха! Обычная, чтоб их, мухобойка. Только кто ж знал…

Маттер обернулся и встретился с расширенными от изумления глазами Элиды. Едва заметное движение подбородком – и женщина, бесшумно вскочив на ноги, выключила оба светильника, расставленные под стеной. Маттер поднял палец, приказывая всем оставаться на месте. Хадден кивнул: рука его лежала на кобуре.

– Но ты хоть знаешь, как вся эта хрень устроена? – мастер смерти сбросил с плеча сумку, достал из нее короткий гнутый ломик и подошел к Даглану, который все еще изучал статую.

– Зачем мне? – удивился Даглан. – Или ты не веришь моему господину? Ты не видел, на что он способен?

– Видел, видел, – в голосе убийцы появилось раздражение. – Если ему так уж припекло узнать имя этой твари, то что ему стоило прилететь сюда самому?

– Как ты себе это представляешь? И вообще, хватит болтать. Яхта сгорела, а к рассвету нам нужно быть уже далеко отсюда. Я очень боюсь, что принц оставил где-то тут целый отряд. И если наши не найдут сейчас его труп, бежать придется так быстро, как ты не бегал еще никогда в жизни. Я не хочу, чтобы меня искала вся Пеллия.

– Ствол, – одними губами приказал Маттер, и капитан Хадден вложил в его протянутую ладонь пистолет.

Князь осторожно высунулся из дверного проема, но Даглан и его странный друг уже возились за статуей, шипя и покряхтывая от напряжения. Два раза что-то дзинькнуло, раздался противный сухой скрип сдвигаемоего камня, потом кто-то шумно испустил газы.

– Стой… не могу больше.

– Но мне одному не упереться! Ты должен поддерживать, дальше я уже сам.

– Ты весишь как полкита, а я? Поддерживать ему! Позови кого-нибудь из своих кретинов с дырявыми ушами.

– Да будь ты проклят! Как будто ты не знаешь, что это невозможно! Держи лом, дохлятина!

Маттер сжал левую ладонь в кулак. В поединке с мастером смерти – будь тот хоть трижды занят ломом, камнем, да чем угодно, – у него будет всего лишь секунда, чтобы нажать на спуск и одновременно упасть. Ни второго выстрела, ни второго маневра ухода от контратаки судьба ему не отпустит.

В том, что мастер успеет ответить даже с простреленной головой, князь не сомневался.

– Имя богини, – услышал он его недовольный голос. – И что в нем такого?

– Жизнь и смерть, – с напряжением отозвался Даглан. – Моя жизнь, твоя жизнь…