— Возьму, пожалуй, парочку, не больше, — пробурчал Джордж. — Свободное местечко в желудке нужно оставить, шоколадный торт впереди.

— О чем ты все время думаешь, Люси? — спросил Локвуд. — Что-то все молчишь…

Он был прав. Все последние дни я пыталась по-новому оценить, по-новому понять себя. Эти мысли обволакивали меня — медленно, мягко, словно одеяло на гагачьем пуху. Слов, чтобы выразить эти мысли, у меня не было, поэтому я и молчала.

— Я просто думаю… — тихо начала я. — Как вы думаете, призраки способны показывать будущее? Я понимаю, в основном они показывают нам прошлое. Это именно так. Но если Двойники — или другие виды Гостей — способны погружаться в мысли человека и анализировать их, могут ли они из них конструировать будущее? Делать что-то вроде предсказаний относительно того, что только еще должно произойти?

Все удивленно уставились на меня.

— Батюшки мои, над чем ты голову ломаешь? — рассмеялся Джордж. — И зачем? Лично я, например, думал сегодня только о том, сколько чипсов мне съесть за обедом — один пакет или лучше два?

— Нет, — твердо ответил Локвуд. — Вот тебе мой ответ, Люси. Нет…

— Ну, вообще-то существует масса теорий относительно призраков и времени, — на этот раз вполне серьезно прервал его Джордж. — Некоторые исследователи считают, что на призраков не распространяются законы земной физики, что, собственно, и позволяет им возвращаться. Они, призраки, привязаны к определенному месту, но способны перемещаться на годы и годы во времени. Если согласиться с этим, то почему же они не могут делать предсказания на будущее? Что мешает им видеть вещи, которые не способны увидеть мы?

— Не верю ни единому слову из этого, — покачал головой Локвуд. — Скажи, Люси, тот Двойник, с которым ты столкнулась, явился тебе в образе Неда Шоу? Таким, каким его видели остальные? Ты ничего про это не говорила.

— Не все, что видишь, уже прошло. Иногда этому только предстоит совершиться…

Я откинулась на спинку стула, посмотрела на него — реального Локвуда. Сегодняшнего, живого.

— Не знаю. Было темно. Я не рассмотрела его, не узнала, — я поднялась, отодвинула свой стул. — Пойду наверх, прилягу ненадолго. Ставьте чайник, я скоро вернусь.

Поднимаясь к себе на чердак, я прошла мимо комнаты Джессики, и, взглянув на знакомую дверь, почувствовала боль в сердце. Я больше не испытывала ни волнения, ни любопытства, лишь горько сожалела о том, что я там была, и о том, что в результате этого узнала.

Теперь я понимала, почему Локвуд держит эту комнату именно такой — пустой и заброшенной. Она, как эхо, отражала то воздействие, которое продолжала оказывать на него потеря сестры во все последующие годы. Он сам был пуст внутри, и безуспешно пытался заполнить эту пустоту своей постоянной активностью, своей работой. Он вскользь проговорился об этом, когда я разговаривала с ним (настоящим!) в туннеле подземной тюрьмы. Он сказал, что после смерти сестры не мог стать никем иным, как агентом. И он не мог, не позволял себе остановиться. Постоянно рисковал своей жизнью, сражался с ненавистными ему призраками, защищал и спасал работавших рядом с ним людей. Всех, кто был ему дорог.

И если я была одной из них…

Я добралась до ванной комнаты наверху, вошла в нее, закрыла за собой дверь. И только стоя здесь, подставив руки под струю горячей воды, и слушая, как она стекает вниз по трубам, я подняла голову, взглянула в зеркале на свое бледное, покрытое красными пятнами лицо, и поняла, что приняла решение.

…Я показываю тебе будущее. И это твоих рук дело…

Такого будущего не случится, если в нем не будет меня.

Я умылась, прошла в свою комнату. Встала у окна, глядя на темнеющее небо и льющий с него зимний дождь.

— Ты хочешь грустить в одиночестве, или я могу присоединиться?

— Ой, а я и забыла о том, что ты здесь, — только сейчас я вспомнила, что поставила банку с черепом на пол, придерживать дверь в мою комнату.

Лицо призрака было едва различимым в полумраке — так, всего несколько слабых линий поверх блестящего черепа. Но его глазницы горели, как черные звезды.

— Как ваша вечеринка? Холли Манро в ударе?

— Уминает салат с орехами.

— Это в ее стиле. Значит, она все еще здесь?

— Я думаю, это тебе и так понятно.

— Ну, да, конечно. Знаешь, почему я про Холли спросил? Она для меня как болячка на носу — просыпаешься утром, думаешь, ее уже нет — взглянул, а она на месте. Да, понимаю, она тебя достала, но не поэтому, как мне кажется, ты грустишь сейчас одна в этой комнате.

— Это верно, — слабо улыбнулась я. — А насчет Холли ты зря. Не забывай, именно она спасла тебя, вытащила из груды мусора в вестибюле универмага.

— Подразумевается, что я должен быть ей благодарен? За что? За то, что мне придется и дальше вести этот бесконечный скучный треп с тобой? — лицо в банке недовольно поморщилось. — Между прочим, хотел тебе заметить: ваше агентство разваливается ко всем чертям. Взять, к примеру, твоего дружка, Локвуда. Очень уж он задается. Успех вскружил ему голову. Ты присмотрись, он сейчас все больше и больше липнет к агентству Фиттис! Ага, взгляни на себя! Покраснела! Значит, я прав, и ты сама это тоже заметила!

— Да, его пригласили позавтракать вместе с руководителем агентства, так получилось… Но это вовсе не значит… И, между прочим…

— Позавтракать вместе? С этого всегда все и начинается. Обмен вежливыми улыбками за копченым лососем и апельсиновым соком. А вскоре после этого вы станете одним из отделений Фиттис, а Локвуд его начальником.

— Чушь полнейшая. Он на такой крючок не попадется.

— Ну, как же, как же. И не такие попадались. А Локвуд тщеславный самовлюбленный тип. Взять хотя бы его как бы вечно взъерошенные волосы. А ты знаешь, что он часами торчит перед зеркалом, чтобы сделать себе такую причесочку?

— Да брось. Чтобы он?… И откуда тебе это известно? Ты просто на него наговариваешь.

— Да? А как называется ваше агентство? Напомни-ка мне. Может быть «Агентство Портленд Роу»? Или «Охотники за привидениями из Мерилибоун»? Нет! Это агентство «Локвуд и компания». Ах, как скромно! Я удивляюсь, как он до сих пор не сделал официальным логотипом вашего агентства свою мерзкую физиономию с улыбкой в тридцать два зуба.

— Ты закончил?

— Ну, в общем, да.

— Хорошо. Прекрасно. А теперь мне пора спуститься вниз.

Как обычно, в словах черепа было на удивление много здравого смысла — если отсеять, разумеется, его излишний сарказм и глупые шуточки. Но мне было трудно испытывать к нему какую-то благодарность за это. Ведь он был призраком. А я с ним разговаривала. И это тоже было одной из моих проблем.