Нам было приказано охранять Грааль, и мы повиновались. И теперь стояли перед часовней с оружием наготове и ждали, прислушиваясь. Но слышали только шепот ветра в голых вершинах деревьев.

— Ветер усиливается, — сказал Борс.

И верно. Очередной порыв холодного ветра колыхнул живую изгородь, а вершины деревьев принялись раскачиваться и стонать, предвещая бурю.

Ветер набирал силу. Ветви скрипели. Послышался отдаленный вой надвигавшегося на нас шторма. Резко похолодало. Мы стояли перед часовней, прислушиваясь к тому, что надвигалось на нас. Оно было уже близко, то, что презирает всякое тепло и свет, оно летело на крыльях бури.

Глава 39

Моргауза слаба. Когда начнется мое правление, я научу ее, как по-настоящему пользоваться силой. Она должна ожесточить свое сердце, как я, научиться все подчинять своей воле. Сочувствие, сострадание, милосердие — это все другие имена слабости. Королева Воздуха и Тьмы выше слабости, выше любого человеческого несовершенства. Моргауза либо поймет это, либо погибнет.

Она не хочет признавать, что ошибалась, и тут же сообщает, что Лленллеуг потерпел неудачу, Грааль не нашли, а трое воинов Артура оказали жалкое сопротивление. Я говорю ей, что это не имеет значения, но она настаивает, говорит, что удалось найти какую-то часовню, а там, возможно, прячут Грааль.

Вот и хорошо, говорю я ей. Не придется долго искать. Ирландский болван составит компанию своему грубому хозяину в яме, с любым сопротивлением будет покончено. Но дура Моргауза жалуется, что им удалось победить воинов, которых я сотворила для нее.

Пора забыть о мечах и копьях, о всех этих детских игрушках. Я же учила тебя, Моргауза! Я вскормила тебя ядом и желчью, ну так используй другие способы, девочка!

Конец предопределен. Я устала ждать. Я готова взойти на свой законный трон. Кончай с этим!

— Надо развести костер, — сказал Борс, пытаясь отогнать ощущение угрозы, исходившее с холодным ветром из леса. Никто ему не ответил, и мы снова погрузились в тревожное ожидание. Ветер завывал в верхушках деревьев и трепал живую изгородь.

Опавшие листья у наших ног кружили маленькие вихри, высокая трава колыхалась, словно по ней ползали змеи. Холодные пальцы ветра тянулись ко мне из унылого сердца леса, пробирались под одежду, стремясь добраться до сердца. И сколько мы должны терпеть все это? Неужели наши мучения никогда не кончатся? Лучше умереть, тогда, по крайней мере, избавишься от этой непрерывной муки. Да, смерть… смерть была бы долгожданным освобождением.

Абсурдность этой мысли привела меня в себя. Это не мое желание, это враг пытается навязать мне несвойственные мысли. Я взглянул на Герейнта, стоящего рядом. Глаза молодого воина были закрыты.

— Мужайся, брат, — сказал я ему. — Не стоит искать утешения в смерти. Нет его там. Мы вполне способны это вынести, и мы вынесем.

— Откуда ты знаешь, о чем я думал? — Он открыл глаза и посмотрел на меня.

— Потому что я сам думал о том же. Но, послушай, мы — воины Летнего Королевства, Стражи Грааля. Я пил из Чаши Христовой; вино его крови на моем языке, и меня исцелили, всех нас исцелили. И пусть хоть сам Дьявол со всеми своими демонами атакуют нас, говорю тебе: мы устоим. А даже если и падем, наши души на ладони Быстрой Верной Руки, и никакая сила на земле не отнимет их у Него.

Борс слушал мои слова молча, и только крепче сжимал оружие в руке, вглядываясь в надвигающуюся ночь. Тьма нахлынула и закружилась вокруг нас, как терзаемое бурей море. На поляну потекли черные облака, темнее окружающего леса; они сошлись над часовней, предвещая нечто еще более ужасное.

Нам показалось, что весь лес пришел в движение. Колючие заросли мотало из стороны в сторону, словно чудовищные руки хотели вырвать кусты ежевики с корнями. Чаща расступалась перед врагом.

Промозглый ветер заставил нас прижаться друг к другу. Однако мы стояли, ожидая появления врага.

И он прибыл.

Казалось, лес содрогнулся от чудовищного спазма и выплюнул на поляну вражеское войско. Все новые шеренги темных воинов появлялись из леса и окружали часовню. Я ждал, когда же появится конец этой армии, а они все шли и шли.

Как только враг явил себя, ветер стих, наступило жуткое, угрожающее затишье. Болезненное желтое сияние, похожее на тусклый, фальшивый рассвет, повисло над часовней. В этом гнилостном свечении все казалось грязным и зловещим.

Толпа, извергнутая лесом, двигалась бесшумно. Боевые шлемы, торчавшие из-за круглых щитов, походили на полосу скалистого берега или отмель, усеянную круглыми камнями. Эта полоса уходила вдаль и терялась где-то в лесу. Торчащие копья походили на стебли пшеницы под ветром, они также надвигались на нас волнами. Господи, как же их много!

— Боже, спаси нас, — выдохнул Борс. Герейнт перекрестился и тяжело сглотнул, но ничего не сказал.

— Чего они ждут? — спросил я вслух.

Действительно, черные воины застыли в тишине, слышался лишь шорох одежд да позвякивание щитов, когда они касались друг друга. Войска стояли как туман в темном, ночном море. Я рассматривал ближайшие лица — холодные, бесчувственные, с плоскими носами и сжатыми губами, похожими на бескровные прорези на бледных лицах. Глаза, равнодушно смотревшие на меня, были большими и черными — не цветом, а тьмой, заполнявшей их полностью. Они будто смотрели сквозь нас, но при этом сохраняли злобное выражение. Я почти чувствовал холодную ненависть, заполнившую неширокий промежуток между нами.

Они хотели нашей смерти, нет, они жаждали нашего полного уничтожения! Не только наших жалких тел, главное для них — уничтожить наши души. Но пока они ждали, злобной массой под ужасным желтым небом, заполнив всю поляну.

— Чего они ждут? — спросил Герейнт дрожащим голосом. — Еще немного, и мы тут помрем от холода.

— Может, вождя ждут, — предположил Борс. — А может, команды…

— Так давайте начнем сами, — пробормотал Герейнт. — Раньше начнем, раньше закончим.

— Терпение, парень, — сказал Борс. — Жизнь коротка, а смерть — дело долгое. У нас есть время, вот и используй его с толком. Примирись со всем миром, чтобы долгов не осталось.

— Видит Бог, я готов, — ровным голосом ответил Герейнт. — Чего тогда ждать?

— Поглядите туда, — сказал я, показывая на задние ряды. Там ощущалось какое-то движение. Войско словно разделялось по незримой линии.

— Готовятся к нападению, — предположил Борс, снимая плащ.

— Думаю,