Год назад в дивизионном рейде, Степан подорвался на мине, во время разминирования моста, его разнесло на куски. Наша рота стояла колонной перед мостом, и мы видели, как все это произошло. Ротный бросился в сторону моста, но Степану помочь уже никто не мог, все, кто наблюдал за разминированием моста, видели, как во время взрыва куски человеческого тела вперемешку кусками бетона подлетели в воздух. Ротный сам собрал останки друга на кусок брезента и, аккуратно завернув, принес в свой БТР. Во время рейда он почти не вылезал из машины. После рейда несколько дней не появлялся в роте. Цинковый гроб друга ротный сам сопровождал в Союз. Когда он вернулся с похорон, его было не узнать, в черных волосах появилась заметная проседь. Он уже не был тем веселым балагуром, навсегда пропал задорный огонек в его глазах.

Да, прав ротный, я не знал, чего стоит войти в дом убитого друга, и первым сообщить матери о гибели сына, видеть ее глаза. Наверное, это адская мука. Ротному пришлось испытать это на себе.

Я только теперь стал осознавать, что чуть-чуть не совершил ужасную глупость, которую никогда бы себе не простил. От этой пропасти и хотел предостеречь меня сон, и если б не ротный, то лететь мне в эту пропасть, не во сне, а уже наяву.

— Товарищ старший лейтенант, спасибо вам. Я чуть не совершил глупость.

В это время в люк заглянул Туркмен и обратился к ротному:

— Товарищ старший лейтенант, вас командир вызывает.

— Где он? — спросил ротный.

— Здесь рядом, машина комбата тоже здесь, они привезли пленного пастуха, наверно собираются договориться об обмене.

Ротный открыл десантный люк и, прежде чем вылезти, посмотрел на меня, мы встретились взглядами. Я осознал нелепость своего поступка, и ротный это понял.

— Я думаю, все обойдется. Андрей про этот случай будет молчать, я позабочусь, — сказал напоследок ротный и выпрыгнул из отсека.

Немного посидев, я тоже вылез наружу. Метрах в пятидесяти от нашего БТРа стояли машины командира и комбата. Командир что-то говорил ротному, рядом стояли комбат с замполитом, там же недалеко стояли Туркмен, Урал, Сапог и пацаны с машин командира, комбата и ротного. Некоторое время спустя комбат махнул рукой и один из бойцов его БТРа побежал к машине и вывел из нее пленного чабана. Пастух этот, судя по всему, уже оклемался, он подошел к командиру уверенной, твердой походкой. Ротный взял его за локоть и повел в сторону своего БТРа, они проходили мимо меня, потому как машина ротного стояла с другой стороны.

— Вы поедете в кишлак менять духа? — спросил я ротного, когда они приблизились.

— Да, я поеду.

— С духами уже связывались?

— Они сами с нами связались, иначе, чего бы я туда поехал, — ответил ротный, проходя мимо меня.

— Кого вызволять будете, Грека? — задал я вопрос вдогонку.

— Почему ты так решил? — ротный остановился, повернувшись в мою сторону, продолжая держать духа за локоть.

— Да я уверен на сто процентов, что командир вам так сказал.

— Плохо ты думаешь о командире. Он просил спасти, кого смогу.

— Ну а вы сами-то как решите? — не унимался я, хотя понимал, что это глупый вопрос, разве может ротный сказать, кого он выберет, если, конечно, такой выбор у него вообще будет.

— Кого духи отдадут, того и придется забрать, там не базар, — ответил ротный, коротко и ясно.

— А может духам предложить бакшиши какие-нибудь, чтоб двоих отдали?

— Перепробовали все, но с той стороны заявили конкретно, одного и точка. И то благодаря тому, что этот дед доводится родственником одному из членов банды, а иначе бы они не отдали никого.

— А где духи, в кишлаке?

— Нет, не думаю, хотя обмен произойдет в кишлаке. Ну ладно Юра, нам пора, потом все узнаешь. Ты успокойся немного, чайку своего похлебай, мне сдается, что он помогает в подобных ситуациях, — загадочно проговорил ротный, и дернул духа за локоть, они пошли дальше, а я стоял и смотрел им вслед.

Последние слова ротного меня слегка озадачили. «Неужели он все знал про чай? Если знал, то это значит, что я не совсем хорошо знаю ротного». Но мне сейчас было не до этого, знает там ротный чего, или нет, поэтому я тут же выкинул эту мысль из головы.

Ротный с духом залезли в БТР, их было только двое; ротный сам сел за руль и повел машину, а я еще долго смотрел им вслед, пока они не скрылись за сопкой. В данный момент мне не хотелось общаться с кем-либо, а хотелось побыть одному. Да и пацаны не спешили ко мне подходить, скорее всего, ротный или Туркмен сказали им, чтоб те какое-то время не тревожили меня.

Сейчас оставалось только ждать, и прав был механик из фильма «В бой идут одни старики» — тяжелее всего — ждать. И тяжесть ожидания усугубляется еще тем, что ждешь не автобус на остановке, и не «чижа» с пайкой из столовой, а ждешь, когда из плена вернется друг, где варианты благополучного исхода пятьдесят на пятьдесят, а может и того меньше.

В моей памяти возник мулла, говорящий про суд совести, его видение стояло перед моими глазами, как будто я встречался с ним пять минут назад. И еще вспомнился давнишний, забытый разговор с Баптистом. Илья в то время только недавно попал из учебки в Афган, но все уже знали о его религиозных наклонностях, «солдатский телефон» работал быстро. Помню, как-то сидели с ним в курилке на лавочке, и я спросил его, так просто, для прикола. Я как раз в тот момент был накуренный, как удав:

— Илья, вот ты веришь в Бога, а ты его видел?

— Нет, — ответил он.

— Я вот, например, никак не могу прикинуть. Ну как ты можешь так уперто верить в то, чего не видел?

— Не обязательно Бога видеть, главное верить.

— Ну ладно, тогда скажи мне, а почему Бог этот, ну, не появится, к примеру, и не покажется людям, раз он есть, может, тогда все люди и поверят в него? Он че, до этого додуматься не может, что ли?

Илья загадочно так улыбнулся, и сказал:

— Бог появиться не может, он внутри каждого из нас.

Илья встал и ушел, а я остался сидеть в раздумье, и никак не мог понять, как же Бог может быть внутри нас?

И только сейчас до меня понемногу стал доходить смысл этих слов. Прав Илья, бог внутри нас, но кроме бога, там сидит еще и дьявол. Всю жизнь идет бесконечная борьба между этими двумя противоположностями, которые мы несем в себе. А все, что вокруг происходит, есть результат этой борьбы.

Я стоял как истукан, предаваясь воспоминаниям и размышлениям, в то же время не отводя глаз смотрел на сопку. В голове периодически возникала одна и та же мысль: «Кого же ротный привезет, Грека или Хасана? Прапора и офицеры у духов ценится больше, чем срочники, а значит, еще есть надежда, что духи отдадут Хасана». Пусть Грек простит меня за эти мысли, но я ни чего не мог с собой поделать, Хасан мне все-таки ближе.

Прошло примерно около часа, хотя мне показалось, что прошла целая вечность. Я даже не заметил, как подошел Туркмен, он молча стоял рядом, а остальные пацаны сидели на земле, расположившись рядом с машинами командира и комбата, и о чем-то оживленно беседовали. О чем они говорили, догадаться было не трудно, тема была сейчас одна — обмен пленными. Комбат с замполитом сидели на броне командирского БТРа, самого командира видно не было, скорее всего, он сидел на связи. Машины взводного я тоже рядом не заметил, укатил, наверное, от греха подальше. Тут к БТРу командира подкатила «таблетка», и из нее вылезли знакомый мне капитан, и еще пара каких-то медиков, которых я не знал, они уселись под гусеницу тягача, и тоже стали ждать вместе со всеми.