Грей присмотрелся к темному силуэту внимательнее. Он знал, что монголы очень высоко ценили своих лошадей. И прекрасно помнил, как Вигор описал подземный проход на Аральском море, который привел к лодке, сделанной из костей. Тот проход также имел форму лошадиной головы.

– Вы полагаете, что нам нужно начинать поиски отсюда? – спросил он.

– Сомневаюсь, – возразил Вигор. – Этот мыс – одно из самых оживленных мест на всем острове. Если бы здесь что-то было, кто-нибудь уже давно обязательно бы это нашел. Я просто хотел сказать, что на этом острове со многими местами связаны легенды о Чингисхане. И нам нужно определить, в каком из них находится его могила.

– И, возможно, шаман ответит на этот вопрос.

– Если ему действительно что-либо известно, в таком случае профессиональная солидарность побудит его поделиться своими знаниями с другим священнослужителем. – Вигор устало улыбнулся. – Не теряйте веры, коммандер Пирс. Если крест здесь, мы его обязательно найдем.

– Да, но успеем ли мы найти его вовремя?

По-отцовски потрепав его по колену, монсеньор Верона вернулся на свое место и обнял за плечо племянницу, с тревогой следившую за ним.

Хорошенько подпрыгнув, автобус вскарабкался с ледовой дороги на твердую землю. Поднявшись по крутой набережной, он выехал на неширокое шоссе, идущее вдоль узкого, длинного острова. Отряду Грея предстояло проехать по нему приблизительно до середины, до самого большого поселка на Ольхоне. С шаманом они встретятся в находящемся неподалеку священном месте.

После сорока пяти минут тряски по ухабистой дороге, петляющей по голым безлесым полям вдоль западного берега острова, автобус вкатил в живописный сонный поселок Хужир, маленькую аккуратную деревушку с бревенчатыми избами под массивными крышами и ярко выкрашенными заборами из штакетника, огораживающими небольшие дворики и загоны для овец. Поселок, вытянувшийся вдоль берега маленькой бухты на западном берегу, мог предложить лишь два места для размещения гостей.

Грей выбрал из них то, что поменьше. Поскольку туристический сезон уже закончился, он арендовал целиком всю гостиницу, в которой было всего-то лишь двенадцать номеров.

Автобус остановился прямо перед дверями гостиницы. Это было двухэтажное бревенчатое здание с видом на живописную бухту. За домом располагалась конюшня, а вдоль одной его стены выстроились квадроциклы, судя по всему, предназначенные для того, чтобы их брали напрокат туристы, желающие ознакомиться с достопримечательностями острова.

Выгрузив свое снаряжение из автобуса, все направились в дом. Хозяева, пожилая русская пара, не переставая кланяться и обильно жестикулируя, чтобы восполнить слабое знание английского языка, проводили гостей в маленький зал – уютное помещение с деревянными половицами, мягкими креслами и длинным обеденным столом посредине. В заранее растопленной каменной печи весело потрескивали поленья.

После долгой дороги на морозе первые минуты жаркий воздух помещений казался душным, но когда все разместились по номерам, Грей подсел к камину, протягивая к огню озябшие руки.

Вигор тяжело опустился в кресло.

– Думаю, мне будет хорошо вот здесь.

– В койку! – только и сказал Ковальски, топая вверх по лестнице и растирая кулаками глаза, словно ребенок, засидевшийся допоздна.

Грей выразил согласие с планами Ковальски, широко зевнув сам.

– Прошу прощения. Полагаю, всем нужно хоть немного поспать. Надо будет встать за час-два до рассвета, чтобы встретиться с шаманом для ритуала очищения.

– Ну, ребята, встречаться с ним предстоит вам, не мне, – с сожалением произнесла Сейхан.

Это была еще одна уступка, на которую пришлось пойти, чтобы удовлетворить требования шамана. Никаких женщин. Определенно, во всем, что касалось бурятских святилищ, речь шла о закрытом мужском клубе.

– В таком случае мы с Сейхан устроим день отдыха и отправимся в баню, – сказала Рейчел. – Ну, а вы тем временем слоняйтесь по холоду.

Однако в ее голосе не было веселья. Она с беспокойством бросила украдкой взгляд на своего дядю. Ей не хотелось выпускать его из виду. Она даже опустилась с соседнее кресло у печки.

Обменявшись прощальными напутствиями, все стали готовиться ко сну.

Поднимаясь по скрипящей деревянной лестнице, Пирс не мог избавиться от гнетущего предчувствия. В окно наверху проникал свет кометы. Но Грей чувствовал, что опасность гораздо ближе. Ему казалось, кто-то наступает на его могилу.

Или на чью-то чужую могилу.

Сейхан поднялась следом за ним. Под ее ногой не скрипнула ни одна ступенька.

03 часа 03 минуты

Рейчел проснулась от звука выстрела.

Постепенно до нее дошло, что она задремала в кресле у огня. Еще один громкий треск полена в камине успокоил ее. Молодая женщина вспомнила, где находится. Она взглянула на часы, определяя, сколько времени, – и в ужасе уселась прямо.

– Дядя Вигор, почему вы до сих пор не легли? Уже три часа ночи, а всего через несколько часов вам нужно будет снова вставать.

Сидящий напротив монсеньор держал на коленях раскрытый путеводитель. Пламя отражалось в стеклах его очков.

– Я поспал в самолете, прикорнул в автобусе. – Вигор небрежно махнул рукой, прогоняя беспокойство племянницы. – Еще пара часов сна – и я буду как огурчик.

Рейчел понимала, что все эти утверждения – ложь от начала и до конца. Всю дорогу она постоянно наблюдала за дядей. Тот ни разу не сомкнул глаз. От Рейчел не укрылось, что даже сейчас лоб у него покрыт испариной, не имеющей никакого отношения к жаркому огню в камине. И болезненная бледность его лица только подтверждала ее опасения.

Бессонница Вигора объяснялась не преклонным возрастом. И даже не увлекательным путеводителем у него на коленях. Это была боль.

Встав с кресла, Рейчел опустилась на колени перед дядей, обхватив его ноги.

– Просто скажите мне правду, – сказала она, понимая, что Вигор и без дополнительных слов поймет, что она имеет в виду.

Тот тяжело вздохнул, в уголках глаз появились морщинки. Отложив брошюру, монсеньор уставился на огонь.

– Рак поджелудочной железы, – прошептал он, словно стесняясь – не своей болезни, а того, что молчал о ней.

– Как долго?

– Окончательный диагноз мне поставили три месяца назад.

Рейчел смотрела ему в лицо, показывая, что на самом деле спросила другое.

– Как долго? – повторила она.

– Мне осталось еще два, максимум три месяца.

Услышав страшную правду, Рейчел испытала облегчение и вместе с тем ужас. После долгой неизвестности она хотела знать правду, ей была нужна правда, чтобы знать, чего она боялась все это время. Но теперь, когда все открылось, Рейчел больше не могла прятаться за ложными надеждами. На ее глаза навернулись слезы.