Например, обескуражить. Вдумайтесь-ка в словечко. А я помогу понять.

Компания, суббота. Перед вами Коля Сапогов: без шапки, босой, расхристанный и пьяный, по губам течет напиток. Орет блаженным матом, делает гримаски, кладет руки людям на плечи, а дамам на попки, ведет себя скабрезно и вызывающе, воет песни клауд-реперов или просто визжит от восторгу и похоти.

«На кураже».

Упарился, сел на табарет, ноги раскинул:

– Эй, Сашка, налей-ка мне еще розового вина!

Тот очки поправил и, в глаза Коле глядя, душу выедая чайной ложечкой:

1. Не Сашка, а Александр Владимирович, собака.

2. Вина не получишь, ибо должишь обществу 34 789 рублей, что пропил за последний месяц. У нас записано с чеками.

3. За твоей спиной Володя Вениаминов с дубинкой, сейчас сиканет по голове.

4. Бабам ты мерзок, от тебя козлом несет, подошли – сказали.

5. На стене твоей ВКонтакте выведено граффити. «Пидр сука» черным жирным шрифтом, похожим на комик сане мс.

6. Вина ты не получишь.

7. Пошел прочь, твои башмаки уже вышвырнуты с окна в снег, потому побежишь до хаты босиком по льду.

8. Володя, бей!

Сидит Коля в прихожей, юшку трет с лица.

«Обескуражили».

Как вам русский язык-то?

Хочу, чтобы в пабликах ввели крепостное право.

Отписаться можно только один раз в году – в Юрьев день, и то отписаться не в никуда, а перейти в другой паблик.

На каждого подписчика была бы наложена барщина – энное количество репостов и оброк – пока не придумал какой, вероятно, что-то по типу перевода на карточку Сбербанка, но тут надо юридическую базу составить, привлечь специалистов, оценить хедж-риски, сразу не сделаешь.

Вот тогда будет определенный порядок в блогосфере.

«Здравствуйте, Юрий Николаевич, я к вам от Варламова перехожу с лошадью, бабой и нехитрым скарбом – принимайте, пожалуйста».

Продавались бы паблики так: «20 тысяч душ, подписчик работящий и непьющий, нраву смирного». А мертвые души уже сейчас имеются у многих.

Такого рода размышления сопровождают меня первые 10–20 минут спросонья. Имеется в них некая, знаете, барскость, непривычному взгляду могущая показаться охуевшестью.

МНЕ ТАК ХОЧЕТСЯ, ЧТОБЫ ВЫ ВСЕ ТУТ ПОЕБАЛИСЬ, А Я СИДЕЛ НА ТАБАРЕТЕ, ИГРАЛ НА ГАРМОНИКЕ И ДАЖЕ НЕ СМОТРЕЛ НА ВАС – БОЛЬШЕ НА НЕБО, ГДЕ ЛЕТЕЛА БЫ СТАЯ ЖУРАВЛЕВ.

Много чего русский человек умеет – запускать корабли по Ангаре, бить соболя прямо в глаз, конструировать самолеты, писать романы и пьески, летать в космос и оттуда махать всем рукою. Но одного русский человек не умеет совершенно – знать меру в поедании арбуза.

Сядут русские люди за стол перед арбузом, вскроют его – и едят до тех пор, пока всё не уработают. Ежели кто захочет встать раньше того момента, посмотрят на того презрительно: «Слабоват, мол, брат, не в нашу породу».

Хотя отчего бы не отложить, коль все наелись?

Нет, едят до конца. И детишек подначивают: «Вот, Коленька, тебе еще кусок, вижу – голоден ты». А ежели кто не полностью доедает, так тому прямо скажут при всех: «Ты, Слава, кажется, много оставляешь на корках. Надо до зеленого кушать».

Потом ложатся на полати, охают – бока трещат. Пузо надулось что твой барабан, хоть сейчас на смотр в войска.

Говорят, что когда научится русский человек арбузом лакомиться в меру, тогда переименуют Россию каким-то другим именем. Будет совершенно иная страна, не хуже, не лучше – просто иная.

Тебя посадют в турьму, а люди соберутся на тротуаре и скажут так:

«Посадили, и хорошо. Лично не знал, но раз по его адресу милиция выехала, значит, наворотил дел».

Другой выдвинется вперед:

«А если и не натворил, то уже близко к краю подошел, значит. Что теперь, ждать, пока не натворит?»

Третий голос подал с арьегарда:

«А ежели и к краю близко не подошел, то ведь мог подойти. Возможность-то не отрицаете? А раз мог, то по нынешнему нервному климату считай, что подошел бы. На предупреждение помыслов милиция сработала. Не зря деньги платим. Спать теперь спокойно», – и похлопал себя по пузу.

Четвертый и вовсе говорить не стал, а проявил себя в танце. Минуты полторы граждане воочию наблюдали пример выдающегося си-волка.

Поаплодировали.

Помолчали с минуту.

Откашлялись.

Один чихнул даже так, что от брызгов радуга нарисовалась небольшая.

Потом пятый резюмировал: «По факту каждого из нас можно сажать, потому что врага от неврага отделяет лишь тонкая пленка соблазна. Взяли – значит, спасли. Арестовали – значит, уберегли. Лучше три года с людьми на положении провести, чем наворотить такого, что потом вовеки не разгрести».

Дядя Миша Чумоходов добавил: «Полтинник живу, ни разу мной не интересовались. В 2003-м бывало – около Парка культуры наебнули меня, но признаю – сам был виновен, уж больно вальяжно шел. Ёбнули в душу разок, пятихат забрали, в целом по-божески, по-божески обошлись. А этого арестовали. Значит, категорически было за что».

Мужики поковыряли сапогами в асфальте, иные закурили.

Через три минуты уж никого на тротуаре не было видать.

Только салфетка мятая лежала какая-то дурацкая.

ХОЧУ, ЧТОБЫ БЫЛО КАК РАНЬШЕ, ТОЛЬКО ЛУЧШЕ.

Что было при Сталине. Что мы потеряли.

1. Пенопласт делали из молочной пены. Можно было детей кормить.

2. Сила гравитации была слабее процентов на 80. Люди на дом запрыгивали с разбегу.

3. Человек жил в среднем 150–190 лет. Болезней не существовало, кроме трудовых мозолей.

4. Если на улице споткнешься и упадешь – люди подбегали, деньги в карман засовывали, в губы целовали, предлагали выпить, породниться.

5. Зайцы и куропатки сразу на сковороду залетали.

Хлеб покупаешь – тебе еще доплачивают.