И вдруг – вот тебе, брат, и на! − с изумлением и досадой он ощутил наличие некоторой влаги в исподнем, хотя определить ее точное физиологическое происхождение в недоумении своем так и не смог.

Лицо Уитни превратилось в спокойную злобную маску. Губы слегка искривились, обнажив влажный оскал, готовый по-волчьи ощериться. От него исходило черное колкое поле, простреливающее пространство морозными стремительными иглами. Перед Марком сидел сущий дьявол, способный движением века оправить его в геенну.

− Я отвечу на все ваши вопросы, сэр… − молвил он сорванным голосом.

− И правильно сделаете. Только зачем мне утруждаться? Вы сами знаете, что мне хотелось бы от вас услышать. Начинайте.

− Предыстория моей американской жизни, вас, полагаю, не волнует, − сказал Марк.

− Почему? Полезно услышать, какой путь привел вас в это кресло…

− Тогда – так!

И Марк впервые в жизни, довольно честно и беспристрастно поведал свою биографию до того момента, как оказался в кустах возле дома Уитни со сканером. Рассказывать о своих похождениях в Лос-Анджелесе категорически не хотелось, несмотря на пагубность последствий.

− И что же дальше?

− Дальше в горле у Шехерезады пересохло, и ей необходимо его промочить.

Уитни нажал на какую-то скрытую кнопку и в кабинет вошел молчаливый верзила.

− Принесите ему воды.

Пластиковый стакан ткнулся в губы. Ручеек потек по подбородку, скатившись за ворот рубашки.

− Жду продолжения, − проронил Уитни.

− Мы хотели послушать ваши разговоры, а дальше, если речь в них пойдет о наших персонах, наметить дальнейшие действия.

− То есть?

− В зависимости от ситуации. Если она стабильна, имеет смысл затаиться в Штатах, если накалена − скрыться в России. Лично я склонялся к последнему варианту.

− В вашей машине мои люди обнаружили много американских документов. С их помощью ваше нелегальное положение было бы весьма стабильным. Зачем вам Россия?

− Документы и фото на них надо обновлять, − сказал Марк. – И тут можно нарваться на засаду в компьютерных сетях. Помимо того, мои отпечатки существуют в полицейских досье. Попади я даже в мелкую переделку, и, будь идентифицирован, остаток дней проведу в тюрьме за подделку федеральных документов. Так что в России было бы надежнее. А уж Виктору… ну, моему товарищу, тем более. Языка не знает, интеллект, извините, как у мартышки… Хотя партнер он надежный и толковый.

− То есть, вы хотите сказать, что очутились в тупике?

− Вот именно. – С огромным облегчением Марк начал сознавать, что Уитни, во-первых, настроен отнюдь не кровожадно, а во-вторых, отчего-то не соотносит инцидент в Лос-Анджелесе с его, Марка, происками.

Или это игра, или какое-то безумное везение! Только бы не прокололся Витя, если сейчас с ним ведут задушевные беседы палачи олигарха.

− Вы посмотрели диски, − сказал Уитни. – И какой сделали вывод?

− Я посмотрел несколько фрагментов, − поправил его Марк. – Вывод? Это не вывод, а подтверждение того, о чем знают практически все. Есть мировое правительство, пытающееся держать в рамках существующую цивилизацию. Оно далеко не всесильно. Устремления его встречают отпор тех или иных национальных сообществ. Приходится идти на разного рода маневры. Зачастую – непопулярные. Секретность этих маневров шита белыми нитками. Если завтра, к примеру, в Китае, вспыхнет какой-нибудь грипп, поражающий лиц только с определенным разрезом глаз, меня это совершенно не удивит. Вас, судя по всему, тоже. Но попробуй только заикнись кто-либо с высокой трибуны о лабораторном происхождении вируса! Несмываемое оскорбление, враждебный выпад, грязная провокация! И – соответствующий демарш, который вывернет скандал в пользу разобиженной стороны… Поиски доказательств, вдумчивые разоблачения? Да кому они, в общем-то, нужны? Успокойтесь, мистер Уитни, мир давно принадлежит вам. И главный храм в нем – храм золотого тельца. В Библии об этом все есть.

− Дело обстоит куда как сложнее, − покривившись, произнес Уитни. − Мне знакома подобная точка зрения о нас, американцах. Вы рассуждаете, как завистник и маргинал, каким, собственно, и являетесь. Вы приехали в мою страну, чтобы паразитировать в ней, отдайте себе в этом отчет. Ваше преимущество перед остальными эмигрантами лишь в одном: вы стремились выучить английский язык. Мексиканцы, переселяющиеся к нам целыми деревнями, уже не испытывают такого желания, им проще создать в наших городах свои «маленькие Тихуаны». Впрочем, у вас тоже есть свой Брайтон-бич.

− Вы так не любите эмигрантов?

− Я не люблю тенденцию, когда единое общество подменяется раздробленными поселениями со своими газетами, телевидением; анклавами, где властвует не просто национальная идентичность, но и собственная экономика. Но это − разговор с другим собеседником.

− Я не настолько туп и ничтожен, − сказал Марк. − И могу вам возразить: вы давно утратили ту Америку, в которой выросли. И сейчас руководите другой. Где нет единого языка и единой веры. Кроме иудеев, протестантов и католиков теперь здесь существуют индуисты, буддисты, мусульмане, мормоны, синтоисты, агностики, вуду, растафари. Тьма сатанистов разного толка… Атеисты, наконец. Когда во время инаугурации упомянули имя Христа, то президента укорили за неуважение к чувствам верующих и пренебрежение к иным конфессиям… И данный процесс неостановим. Сюда возвращается язычество, мистер Уитни. И такой прецедент в истории уже был. Правда, иного качества и природы.

− Какой же прецедент?

− Он назывался Третьим Рейхом.

− А вы шутник. − Губы Уитни дрогнули в снисходительной улыбке. − Так вот, поведайте мне господин шутник: каким вы видите свое будущее в этой языческой стране?

− Если вы милостиво оставите меня в живых, то я продолжу свое пресмыкание, − сказал Марк. − Держа язык в языческой стране за зубами. И помня, что мне в любой момент его могут отрезать. Может, женюсь, ибо мечтаю о детях.

Уитни медленно откинулся на спинку кресла. Лицо его смягчилось, а глаза равнодушно потухли, уставившись в пространство за головой Марка.

− Что же, − сказал он. – Мечтать не вредно, вредно не мечтать. С другой стороны, мне кажется, настало время извлечь выгоду из наших отношений. Помогите вернуть материалы. Признаюсь, мне крайне неприятен факт их пребывания вне моего сейфа.

− Какой я идиот! – с чувством произнес Марк. – Что стоило мне оставить их здесь!

− Ваш товарищ увез их в Москву?

− В том-то и дело! И если вы спросите, почему мы так решили, я не смогу дать внятного ответа. Мы находились в горячке…