Если первая часть дела соответствовала обычаям борьбы соперничающих группировок, то второй эпизод скорей напоминает ссору пьяных. В самом деле, протрезвев, Храмнезинд понял, насколько серьезно то, что он сделал. Он отправился во дворец, чтобы просить прощения у короля. Аудиенция произошла в церкви, и убийца изложил свое дело. Но, как пишет Григорий, Брунгильда дала понять, что «разгневалась». Тогда Храмнезинд понял, что надеяться ему не на что, и отправился в добровольное изгнание до лучших времен.

При виде такого правосудия только руками разведешь, потому что руки у него связаны. По-хорошему Брунгильда должна была бы приговорить Храмнезинда к смерти согласно римскому праву или к очень большой композиции согласно салическому закону. Но этот человек происходил из могущественной семьи, имел превосходные связи при дворе и не был идиотом, в отличие от Сихара. Он мог когда-нибудь оказаться полезным. К тому же, если верить Григорию Турскому, преступление было совершено в приступе гнева: если бы оно замышлялось заранее, Храмнезинд не воспользовался бы пилой, придавшей мести довольно нелепый вид.

Однако мог ли дворец оправдать этого растерявшегося убийцу? Конечно, нет. Известно, что жертва, Сихар, принадлежала к «клиентам» Брунгильды. Он был ее «верным» и человеком, ей обязанным; через два века его бы назвали «вассалом». Кроме того, Сихар в прошлом оказывал услуги, коль скоро в его ближайшем окружении находился человек, передавший налоговым дознавателям податной список Тура[139]. Короче говоря, королева не могла оставить убийство Сихара безнаказанным, не рискуя утратить верность семейной группировки, как можно догадаться, влиятельной в Туре. К этим местным верхам, которые могли стать альтернативной властью в городе, если бы епископ Григорий изменил, следовало относиться бережно.

Поэтому Брунгильда оказалась перед дилеммой. Каким бы ни был приговор королевского суда, кто-нибудь остался бы недоволен. Найденное решение, естественно, было простейшим: сделать все, чтобы с Храмнезиндом не расправились. Аудиенция была назначена в церкви, в месте, где обвиняемых арестовывать было нельзя, и это значило, что Храмнезинд сохранял свободу действий. К тому же Брунгильда публично выразила гнев: значит, Храмнезинд понял, что приговор его ждет неблагоприятный. Вовремя начавшегося перерыва в заседании хватило, чтобы он смог бежать.

Как только он оказался в безопасности, Брунгильда могла вынести обвиняемому приговор и распорядиться конфисковать его имущество. Это решение могло удовлетворить родственников жертвы. А также казну, поскольку доходы с таких земель использовали для выплаты жалованья герцогу. Что касается Храмнезинда, ему оставалось только ждать, пока это дело со временем забудется. Через несколько лет он вернулся и поклялся, что смерть Сихара была несчастным случаем. После нескольких обращений во дворец он добился, чтобы ему вернули имущество; ему даже дали охранную грамоту, запрещавшую врагам нападать на него.

Таким было правосудие Брунгильды: можно оспаривать его справедливость или законность, но оно заботилось о жизни людей, чести семей, личных отношениях магнатов и финансовых интересах казны (ведь можно поручиться, что Храмнезинду вернули не все имущество). Иногда остается явное впечатление, что Григорий Турский позволяет себя обмануть. Но королева сохраняла главное — общественное спокойствие, а хронист был достаточно тонким политиком, чтобы оценить ее виртуозность.

Кстати, некоторые находят удовольствие в том, чтобы сравнивать правосудие Брунгильды с правосудием Фредегонды. Действительно, к тому времени, когда умер король Гунтрамн, королева Нейстрии считалась достаточно могущественной, чтобы пресекать ссоры подданных. Так, ей пришлось разбираться с мерзкой историей вражды двух семей в Турне. Все началось с того, что один человек убил мужа сестры, обвинив его в том, что тот ходил к блуднице. Главные участники этой ссоры через некоторое время умерли, но их родственники продолжали свару. Фредегонда решила пригласить глав обоих соперничающих кланов во дворец, чтобы они примирились во время пира. Поскольку образумить их ей не удалось, она велела слугам перебить всех топорами[140]. Это тоже был способ прекращать файду и умиротворять общество, но многие, взвесив все, предпочитали австразийский метод.

Смерть Хильдеберта II и раздел 596 года

«На четвертом году после получения королевства Гунтрамна Хильдеберт умер». Этой лапидарной фразой Фредегар сообщает о кончине сына Брунгильды, выглядевшего во франкской политической жизни чрезвычайно блекло. Видимо, это событие случилось в последние дни 595 г. или в самом начале следующего года. Павел Диакон, немногим более красноречивый, уточняет, что короля якобы отравили вместе с его женой Файлевбой; но лангобардский историк сам признает, что это не более чем слух.

Если это событие столь мало заинтересовало хронистов, то потому, что они знали: исчезновение короля ничего не изменит в политической ситуации. Ни для кого не было тайной, что от имени сына королевством правила Брунгильда, и ее власть ничуть не ослабла, когда она приняла регентство от имени внуков, Теодоберта II и Теодориха II, которым было соответственно десять и девять лет. У Хильдеберта II осталась также дочь по имени Теоделана, неизвестно когда родившаяся, но, вероятно, позже 587 г.[141] Этой девочке пока что особого значения не придавали, пусть даже позже она сумеет стать союзницей своей бабки.

По неписаным законам меровингской династии смерть короля требовала справедливого раздела земель и фискальных ресурсов между сыновьями. Ради этого Хильдеберт составил завещание, и Брунгильда его выполнила. Старший из мальчиков, Теодоберт II, стал королем Австразии, а младший, Теодорих II, — королем Бургундии. На их столицах, соответственно Меце и Орлеане, сказались прежние разделы, 511 и 561 гг.

При внешнем сохранении этого архаичного обычая прежние границы королевств были значительно изменены. Так, Бургундия Теодориха II включила в себя город Сент, герцогство Шампань и Тургау (между Рейсом и Боденским озером); к ней присоединили часть Западного Прованса и Эльзас, где местная аристократия вырастила маленького короля. Признанная цель раздела несомненно заключалась в том, чтобы создать два Teilreiche сравнимых размеров. Однако Австразия понесла большие потери по сравнению со своей географической протяженностью к моменту смерти Гунтрамна, а все южные земли Regnum Francorum были перераспределены между обоими Teilreiche.